Дневник штурмана

День сегодня прошёл благополучно, если не учитывать гнетущего настроения. Учёные вернулись в положенное время и ничего особо тревожного их аппаратура не зафиксировала. Но ведь вчера была так страшно убита Серафима Андреевна, а это означает, что кто-то совершил преступление и готов пойти на новое. Почему же двадцать восемь психологов не могут выявить одного, заразившегося манией убийства?

8 февраля

Моя каюта стала меня пугать. Вхожу в неё с большим напряжением, особенно вечером, и лишь сознание, что страх или замешательство сразу же подметят мои безукоризненно владеющие собой монстры, заставляет меня спокойно переступать через порог и закрывать за собой дверь. Убийца лишил меня моих книг, а в крошечной, но хорошо составленной библиотечке «Эдвенчера», хранящейся в лаборатории (маленькой комнатке за рубкой), я не могу найти книг, способных поднять моё нынешнее настроение и как-то подбодрить. Под наблюдением безгласного сторожевого пса я перерыла все четыре полки, но была разочарована. Книги здесь были замечательные, однако сейчас душа к ним не лежала. Из-за командира, заглянувшего к нам, я взяла первый попавшийся том, но, кажется, мистер Гюнтер догадался, что он меня не привлекает, потому что спросил, люблю ли я немецкую поэзию. Из этого следует, что он немецкую поэзию любит, и книги, лежавшие на его столе были, по всей вероятности, сборниками стихов.

Чувство, что я не одна в своей каюте, не проходит. Кое-как я сумела отогнать ощущение, что со столика на меня устремлён взгляд мутных мёртвых глаз, и заснула, но сны не способствовали подкреплению духа. Надо срочно бороться с этим настроением, иначе я потеряю репутацию мужественного человека.

Бортинженер браво несёт свою сторожевую службу. Он ходит за мной по пятам и не оставляет одну в рубке, пока командир не разрешит ему считать себя свободным, беря меня под свою защиту. Я понимаю, что такая забота — благо для меня и, если бы меня предоставили самой себе, то мне стало бы очень неуютно, однако неусыпный контроль надо мной служаки-немца порой меня сильно раздражает. Мистер Уэнрайт вообще следит за тем, чтобы мы как можно реже оставались по одиночке. В рубке мы дежурили по двое, а так как мне моя каюта внушает страх и отвращение, да и остальных их каюты не притягивают, то часто мы сидим там трое, а то и все четверо, занимаясь каждый своим делом.

Моя работа по новой теории взлётов успешно продвигается. Сегодня я выяснила, что командир не принял моё уверение, будто я вот-вот сдам теорию на рассмотрение Комитета, за чистую монету, а понял его как должно. Я как раз закончила очередной этап работы и была этим очень довольна, когда он заметил:

— Я вижу, мисс, что скоро вас можно будет поздравить с новым открытием.

Я в таких делах немного суеверна, поэтому ответила сдержанно:

— Надеюсь, сэр, но пока говорить об этом рано.

Мистер Гюнтер оторвался от книги, посмотрел на нас и вновь в неё уткнулся, а мистер Форстер продолжал напряжённо смотреть на экраны.