Дневник театрального чиновника (1966—1970)

К нам в комнату пришел Жуков и сказал, что к нему заходил критик Кораллов и, ссылаясь на информацию из нашей комнаты, говорил, что Мильтиниса не надо зажимать, что одно представление его на звание народного артиста СССР отклонили, а теперь второе представление опять хотят отклонить. Назаров ответил, что он на эту тему с Коралловым не говорил, а как соберутся Тарасов, Голдобин, Кудрявцев, Назаров, Жуков, Образцова (критик), тогда обменяются мнениями. Жуков предложил собраться без Образцовой, при ней он не хочет всего говорить, а то она использует это в своих целях. Назаров сказал, что вряд ли, надо ее изолировать, ведь ее посылало Министерство, как и их. А Жуков стоит на своем. Когда-то он вместе с Комиссаровой Мильтиниса называл фашистом, а теперь он против него усиленно настраивает начальство.

18 декабря

Вчера была в Театре Пушкина на «Воскресенье в Риме». Безвкусица, пошловатость. А когда я сегодня утром разговаривала с «хозяйкой театра» — секретарем дирекции Анастасией Петровной, то она мне подтвердила, что замысел и не волновал Равенских, он сказал, что после «Поднятой целины» и «Метели» может себе позволить и такое, а на вопрос, для чего в спектакле танец-стриптиз, ответил, что у актрисы хорошая фигура.

А сегодня — продолжение жуковского сволочизма. Он пошел к Тарасову высказывать свою точку зрения на Мильтиниса. К тому же клепал на Назарова и Образцову, вплоть до подлости. Назаров, мол, как руководитель неверно себя вел, что обсуждение было с вином, что Образцова плохо говорила, что система работы Мильтиниса с актерами, его идеалы, тема его в искусстве Жукова не устраивают.

Назаров разговаривал с Хачатуровой. Она рассказала о партийном перевыборном собрании в Ленкоме, где Днепрова «прокатили». Покаржевский, как секретарь райкома, объявил голосование недействительным, сославшись на то, что не было поименного обсуждения кандидатур, и назначил новое голосование, но результат был тот же, голос в голос.

Сартра ставить не разрешают, даже его пьесу о французском Сопротивлении «Мертвые без погребения», он «плохо» себя вел в эти времена. Сартра хотел ставить, вернее уже поставил, Кишиневский театр.

20 декабря

Театр Гоголя. Обсуждение спектакля «В душной южной ночи».

Виноградов (московское Управление культуры): «Театр повоевал за эту инсценировку, и вот, по-моему, удалось выявить не только детективную сторону пьесы. Два основных образа — белый и черный, хотя оба в полиции, но с разной психологией».

Закшевер: «Текст пьесы построен по известному сценарию и роману. Когда думали о переносе этого сценария на советскую сцену, то встал вопрос об изменении акцентов. Первое: чтобы снять акцент с южной ночи, нужно говорить вообще о той ночи, которая стоит над Южной Америкой и над Северной тоже, это сделано редактурой. Второе: атмосфера насилия характерна для сегодняшней Америки — отсюда речь в театре о проблеме убийства, о проблеме насилия как такового».

Трубин: «Спектакль в целом производит положительное впечатление, но, по-моему, он как-то не закончен. Пьесе можно было бы предъявить претензию, что она написана с позиций Вашингтона. Социальный конфликт где-то притупляется оттого, что очень добрыми показаны полицейские, надо все это делать жестче. Мне думается, учитывая весь комплекс международных ситуаций, надо усилить весь лагерь этих ку-клукс-клановцев, это усилит социальное звучание».

Мирингоф: «Меня не занимает тема убийства. Можно ведь воспринять и так — как американский полисмен освобождается от расизма, становится демократическим человеком. Расист, который ненавидит негра, и негр, который ненавидит расиста, — как постепенно они оттаивают».

Синянская: «Я отношусь к числу тех, кому пьеса очень нравится. Что нравится? После дядюшки Тома из „Хижины дяди Тома“, который хотел всего лишь куда-то подняться, и все, — вот этот поднялся, имеет образование, деньги, но стал ли он от этого счастливее? Нет. Им просто пользуются, как нужной вещью. Новое здесь — и эта атмосфера всеобщего убийства».

Назаров: «По-моему, главное, что пьеса нужная…»

Я ушла, у меня лежала нерасписанная «афиша»[31], и должен был прийти поляк.

25 декабря

Сегодня Эфрос сдает «Счастливые дни несчастливого человека». Утром зашел в нашу комнату Голдобин и спросил Назарова: «Кто идет от вас? Идите только Вы и Трубин», то есть я не должна идти на просмотр. Вообще сегодня два просмотра, в 3 часа еще в Театре Моссовета «Двери хлопают», на который идет Владыкин, а на Арбузова он просил пойти Тарасова. Не только Симуков, Цирнюк, Трубин и Назаров, на Эфроса пошли и все остальные, вплоть до Белки и Кандеевой, не пустили только меня. Ну что ж, посмотрю на премьере, только бы разрешили. Вернулись, впечатления — Белка: «Гениально». Емельянов тоже близко к этому. Симуков: «Я не понимаю пьесы, но сказал и Родионову, и нашему начальству, что выпустил бы сразу».

26 декабря