Дневник военных лет

10-е. Эти дни спокойны, без тревог и стрельбы. Фронт движется вперед, но медленно. Слухи о близких победах еще не подтвердились, но фронт загнут подковой вокруг Можайска и грозит замкнуться под Вязьмой, так что скоро мы, вероятно, выиграем все это пространство, которое для немцев важно как плацдарм для весеннего удара на Москву. Письма от Влад. Дм. и Е.А. Им нелегко живется на местах. Опасность вызова в Ташкент отпадает. Там очень плохо. Все сотрудники Института Горького сгрудились в двух комнатах. Пища плохая. На площадях Ташкента до сих пор теснится бездомный народ. Эпидемии — сыпного и брюшного тифа. Узбеки собирались резать сначала евреев, потом русских, но постепенно успокоились. Институт перевел нам, оставшимся здесь, зарплату и, очевидно, что-то хочет организовать здесь. Деньги, впрочем, не дошли. Слухи разные. Говорят, что под Ленинградом немцы создали неприступные позиции. Привезли железобетонные блоки, из которых на месте собрали доты столь мощные, что их не берет наша артиллерия. В Ленинграде такой голод, что мясо собак и кошек выдают по карточкам. Снабжение идет через автодорогу, проложенную по льду Ладожского озера. Немцы ее бомбят. Машины идут через воронки под лед, но мороз опять восстанавливает дорогу. Интересно, что от Мурманска теперь проложена железнодорожная ветка на Архангельск, так что он не отрезан, как я думал. Что касается собак, то я ел недавно собачью котлету. Она очень вкусная. В Москве очень много бездомных собак. Их доставляют в вет. больницы, где убивают электротоком. Ветеринары употребляют их мясо в пищу и снабжают своих друзей. Один из них меня и угостил.

Но от Москвы мы очень близко подошли к Ленинграду, так что ждут скорого с ним соединения. Слышал, что современная газовая техника устранила значение мороза для распространения “ОВ” и они могут появиться в любой момент. Мы будто бы готовы в ответ на немецкие газы вылить на Берлин 50 тонн самого лучшего иприта. Взрыв 6 января произошел где-то в Дорогомилове, на большом химическом заводе, на котором, впрочем, делали что-то другое. Взрыв произошел в момент ухода первой смены и прихода второй. Много жертв. От нас это километров 6, но даже нас сильно тряхнуло, а ближе выбивало двери на замках. Завод, когда были близко немцы, был минирован и мины не были еще (!) убраны. Говорят, что в Истре на своих дачах остались наши артисты — Жадан, Ридикульцев и другие и уехали вместе с немцами. Такой же эпизод был в Ленинграде с Печковским. В Тарусе оставалось несколько знакомых наших знакомых. Они говорят о любезности немцев. Зверств не было, но многое они брали “на память” и просто так, хотя офицеры в то же время разговаривали об искусстве и прочем. Уходя, они говорили, что вернутся и что Москва будет обязательно ими взята.

Слышал интересные подробности о взрыве Днепрогэса. Он был минирован в 20 местах, и инженеру было приказано взорвать его, когда немцы приблизятся, без точного определения этого понятия. Немцы подошли, он взорвал, и немцы были отброшены. Он хотел застрелиться, но его арестовали! Затем немцы еще раз пришли, на этот раз прочно. Тогда его освободили. У Киева мы почти закончили постройку под Днепром тоннеля для транспорта, но и его пришлось взорвать.

14-е. Фронт изменился: в немецкое расположение входит ряд клиньев.

Симптом ли это ослабления? Бывший у меня подполковник Бакланов, зав. военным отделом газеты Западного фронта “Красноармейская правда” и много знающий, твердо уверен в победе. По его словам, у нас стоят огромные резервы. Снаряжение, полученное от союзников, еще не пущено в ход, им овладевают тыловые части. У немцев не подготовлены к зиме не только люди, но и моторы. В то время как наши утеплены и не боятся холода и сразу же могут быть включены в любое время, у немцев утепление не предусмотрено конструкцией и моторы их выходят из строя. Усиливается сдача в плен. Недавно целая рота сдалась с оружием нашему взводу. Но потери у нас, очевидно, велики. Для “Знамени” пишет очерк Куприянов. Он пробыл здесь дней 10, уехал на фронт в свой полк и вчера опять вернулся. За время его отсутствия полк потерял половину состава! Получил от него подарок: железный крест. Кроме того, мне привезли немецкий противогаз, осветительную ракету и несколько писем, взятых у убитых немцев. Письма жен и матерей. В них ни звука о жизни тыла, о настроениях. Удивляюсь, где наше Информбюро берет те письма, которые оно публикует. Письма, адресаты которых убиты, читать трудно.