Дневник возвращения. Рассказы

«Господин Освальд, весьма сожалею, но смогу лишь в субботу утром и только пятьдесят тысяч. К сему — Жертва».

Подумав, я переправил «пятьдесят тысяч» на «двадцать пять тысяч» — к чему не воспользоваться возможностью подзаработать — и положил письмо под камень.

В пятницу утром денег под камнем не оказалось, а лишь письмо от приятеля:

«Дорогой господин Череп, очень извиняюсь за опоздание. Деньги будут, но только в воскресенье. К сожалению, всего половина от пятидесяти».

А вот следующие письма, — мои Освальду и моей жертвы мне:

«Господин Освальд, давайте-ка на этом закончим. В понедельник даю сто злотых».

«Господин Череп, к сожалению, смогу получить только в понедельник, но всего пятьдесят, от одного моего должника. Итак, самое раннее во вторник, идет? Целую вас в челюсть».

А потом, уже в следующую пятницу, я нашел под камнем пачку сигарет «Гевонт». И на том спасибо.

Только вот сигареты все равно были мои.

Карп

К празднику нужно купить карпа. Чтобы сохранить карпа живым до самого праздника, его надо пустить в ванну. Но чтобы пустить карпа в ванну, надо вынести из ванны уголь. Уголь можно сложить в передней, но тогда куда девать картошку? Судили мы да рядили, наконец теща предлагает решение: картошку — в кухню, уголь — в переднюю, а карпа — в ванну. Ладно, но что делать с кроликами? Забрать их из кухни, разумеется. Легко сказать. А куда? Думали мы, гадали, и наконец решили: кроликов — в подвал. Но в подвале дедушка. Что делать с дедушкой? Можно бы поставить дедушку туда, где телевизор, но куда деть телевизор? А телевизор переставить на то место, где стоит раскладушка квартиранта. Но куда положить квартиранта? Квартирант мог бы спать в ванне, но там уже есть карп.

Что же делать? Безвыходная ситуация. Праздники на носу, а карпа девать некуда. Прикидывали мы и так и сяк, и ничего не получалось. Истинная головоломка.

И только случай пришел нам на помощь. Когда я однажды вернулся домой пораньше, то увидел, что квартирант спит с моей женой, на моем месте.

В результате уголь из ванны переместился в переднюю, картошка из передней — в кухню, кролики — в подвал, дедушка из подвала — туда, где стоит телевизор, а телевизор на место, где до этого спал квартирант.

— А куда я? — спросите вы. — Что со мной?

Я? Я стою в очереди за карпом.

1974–1979

Завещание оптимиста

Однажды, когда я вышел прогуляться под сенью деревьев, ветром принесло мне под ноги листок бумаги, заполненный неровными строчками, словно кто-то писал в темноте или, по меньшей мере, во мраке.

Был то, как оказалось, дневник оптимиста, человека, который замечал не только неприятные стороны жизни, но стремился всесторонне освещать их. Иногда он прибегает к буквенным сокращениям, что для личного дневника нормально. Ниже я привожу содержание записки:

«Все идет хорошо. Вчера Виктор вернул мне деньги. Насморк бесследно прошел. Нога Гени срослась почти идеально. Да и погода установилась хорошая, после непрестанных дождей засияло наконец солнце, наступили дни голубые и золотистые. Правда, М. грозился, но В. говорит, что все это не более чем жесты, пустая болтовня, безосновательные аргументы. А самое важное, дядя вчера вернулся из Подгалья и рассказывает, что таких живописных мест он давно не встречал, хотя как бывший зуав[34], повидал немало. Он выглядит бодрым и загорел, собирается открывать мастерскую. Пить будем только вино, да и то умеренно. Римляне и греки создали великую культуру, не зная отупляющего воздействия спирта, так что — долой горькую. Крышу скоро залатаем, уже обо всем договорились. Сабиночка растет прямо на глазах, вот-вот достанет тетушке до плеча, и коса у нее толстая. Кавусю укусила собака, но она была совсем не бешеная, так что Кавуся над этим только смеется. Что касается той Ц., я думаю, зимой тоже все уладится, вот уж тогда попользуемся!

Немного огорчает меня ситуация у А. Татара, но подобные вещи уже не раз случались, и сам он, когда мы встретились, говорил, не унывай, мол, впрочем Р. там был, говорит, что уже значительно улучшилось и, вообще-то, вот-вот будут выносить.

Так что все чудесно, клянусь богом!

Одно только не совсем понимаю: почему четверо мужчин несут меня, лежащего, в деревянном ящике, с крышкой, прибитой крепко, наглухо…»

Конец рукописи. В конце приветы.

Письмо в бутылке