Dневник Z

— Подрыв! — уверенно подтверждает собеседник. — Если военная экспертиза туда приедет, эксперты сразу определят. Потому что школу сложили! Два человека, которые это видели, даже уехали из Белогоровки.

— То есть никакого удара ВКС? — на всякий случай снова уточняю я во избежание недопониманий.

— Никакого удара не было. Это подрыв. Человек, который стоял рядышком, он видел это всё.

В другом доме встречаем супругов-пенсионеров. Показываю им украинский телерепортаж. В нём корреспондентка с рыбьим лицом вещает о 60 погибших.

— Ну, не шестьдесят, это однозначно, — тут же опровергает слова репортажа женщина.

— Но там были люди? — спрашиваю у неё, а та начинает говорить и плакать:

— Ой, там были наши люди… там столько людей… ох, ужас… Конечно, были, были… Они сейчас до сих пор, третий месяц они там…

Мужчина в подтяжках рассказывает предысторию происшествия:

— Приехал «хаммер», машина. Все крутые там такие. Один зашёл в школу, походил там, походил и выбежал. Побежал к джипу. Машина эта отъехала от школы буквально метров на триста. Там стоит дом ещё, красный такой. Он отъехал туда, и произошёл взрыв. Он, когда бежал, по телефону с кем-то разговаривал. Приезжали они в школу и до этого случая. Они, видать, её и заминировали. А потом сложили эту школу вместе с людьми. Бойцы эти стояли рядышком в соседнем доме. Он вышел и сказал, извините за выражение: п…ц школе! И начал на иностранном языке разговаривать. Это наёмники там были.

К разговору присоединился муж пенсионерки:

— Вот тут через каждый дом стояли целые группы. Вот в этом доме стояла спецназовская группа. Обособленная. Я только с одним из них разговаривал, старшим. А все остальные, я даже подозреваю, не знали русского языка.

— Наёмники?

— Очевидно. Знаешь почему? Ну это ещё до событий школы. Мы с ним столкнулись на нашей дорожке, он ходил водичку в ручейке набирать. А там воронка, блин, четыре метра глубиной и метров шесть шириной. Я его спрашиваю: «И что это было?» Ну, естественно, на украинском языке. И меня поразило! Начали с ним разговаривать, а у него чистый украинский язык! То есть без всяких акцентов, районных там, областных, западнянских. Чистый украинский разговор, литературный.

— О чём это может говорить? — спрашиваю, хотя уже сам знаю ответ: иностранец, идеально освоивший украинский язык, не живя на Украине.

— Наш разговор ещё прервали звонком, — вспомнил мужчина. — Он выслушал и отвечает, не подбирая слов, на английском языке, чисто, как на родном. То есть на украинском он говорил правильно, но немного подбирая слова. Вот поэтому мы ни разу не слышали ни одного их разговора между собой.

— Ни одного слова, — соглашается жена. — Никогда.

— Их было человек двенадцать, — продолжает муж. — Ночью двое патрулей: там и здесь. Все остальные, очевидно, отдыхали. Но ни одного слова!

— А соседка ваша была рядом в момент подрыва? — задаю вопрос женщине.

— Буквально перед взрывом школы из этого дома выбежало человек семь-восемь в камуфляже, с чёрными повязками, — показала на дом жительница. — И соседка ещё сказала, вроде как батальон смерти. Где-то она вычитала, что те ходят с чёрными повязками на ногах. И бежали, по телефону что-то говорили, бежали как сумасшедшие оттуда. И буквально через три минуты долбануло школу.

— И никакого ни отлёта, ни прилёта не было! — громко замечает мужчина в подтяжках.

— Я когда к вам ехал, — признаюсь я людям, — сначала думал: ну, может, в той школе стояли вэсэушники, а не мирные люди. И по ним был удар. А Киев потом переиначил.

— Там были и вэсэушники, всего человек восемь, — уточняет житель. — Но они и их положили.

— Я порой не верю! — недоумеваю я. — Насколько нужно быть не людьми-то?

— Это НЕЛЮДИ! — восклицает мужчина, а его супруга продолжает:

— Какие это люди, если они со всех сторон стреляли по нам, по нашему селу. Они разбили его. Ездили по кругу и били всё. Ещё здесь боёв даже не было. Ни русских здесь не было. Начали бить посёлок, а нас не пускали. Здесь танк стоял, а там бронетранспортёр и автоматчики. Я туда, а мне: «Назад! Нэ можно!». То есть «нельзя». Да, вообще выйти не разрешали. И утром то же самое.

— А когда к школе приехали журналисты, которые рассказывали про авиаудар российских ВКС? — мне и впрямь любопытно: как скоро?

Муж пенсионерки отвечает: