Dневник Z

У каждого креста свой номер, за ним выписка из ДНК-экспертизы, чтобы родственники смогли приехать и забрать останки для перезахоронения. Это идентичные кресты и подобное захоронение тому, что было показано противником под Изюмом. Того самого, на основе которого Украина создала медийный фейк. После ухода нашей армии с части территорий Харьковской области киевская полиция тут же «нашла» десять пыточных тюрем и массовые кладбища якобы замученных людей. Для убедительности, чтобы не получилось прокола, как в Буче, решили создать миф масштабнее. Достали из могил сотни тел, выдав их за тела мирных людей, и пригласили десятки иностранных журналистов. Но и в этом прокололись. В кадре кресты с номерами и надписью на русском «ВСУ». Когда массовые преступления хотят скрыть, номеров и крестов не ставят. Да и когда иностранные журналисты осматривали останки, подмечали, что у трупов следы от боевых ранений, а не пыток и издевательств. Плюс у некоторых украинских бойцов в могилах были с собой телефоны. Но киевский режим проведет эксгумацию и состряпает заключение о том, что это истерзанное русскими гражданское население. В первый раз, что ли…

Вижу, что по соседству с бойцами ВСУ на старобельском кладбище покоятся штурмовики запрещенного батальона «Айдар». Вот офицер, награжденный орденом Мужества, вот герой Украины, который, как написано на памятнике, сражался за «независимость». Везде желто-голубые флажки. При этом памятники целы, могилы не осквернены. Сложно представить подобное на подконтрольной Украине территории, например, с захоронением героев ополчения Донбасса. Тем не менее памятники с трезубами и орденами «айдаровцам», я бы, конечно, убрал, заменив на обычные памятники, без героизации погибших. Надеюсь, вскоре у новых властей до этого тоже руки дойдут.

А пока спрашиваю районного главу:

— В пятницу теракт в Луганске был. В других регионах подрывают ваших коллег. Вам самим-то не страшно в таком режиме постоянной опасности жить?

— Страшно, конечно, — признается Валерий Пахниц. — Кто не боится, тот врёт. Страшно. И угрожают, знаю, что и деньги хорошие предлагают за то, чтобы найти моё местонахождение. А я ни от кого не скрываюсь, все знают, где я нахожусь. В администрации бывшие сотрудники тоже боялись поначалу, но за четыре месяца поверили мне и пришли работать. Почти все. Ну, а с другой стороны, как защититься, с охраной ходить? Не поможет. Вон у генпрокурора охрана очень сильная была. И что?.. Поэтому чему бывать, того не миновать. Если надумают, закажут, ну, пускай. Этим они не выиграют ничего. Были серьезные такие люди у нас, которые поубегали. В первый день, ещё и выстрела не было, ничего им не угрожало, но сбежали. Из родного города, с родной земли. Вот на кладбище у них лежат родители, они их бросили и уехали. Ну, как это может быть? Вот и я не понимаю…

Да, всё понятно, на самом деле. Люди мыслят разными категориями. Для одних родная земля — это лишь графа в паспорте, который можно поменять вместе с гражданством, если это будет выгодно. Для других, как для этого районного главы, родная земля святое, на уровне матери. Сбежать в трудный момент, оставить её — значит предать. Для кого-то предательство — табу, для других — сделка с совестью, а для третьих — просто сделка. Потому что совести нет.

20 сентября 2022 г

«Сегодня обязательно находиться в Луганске! Должны объявить о референдуме в ЛНР». Пришло сообщение из редакции. Как же здорово узнавать приятные тайны!

Так долго Донбасс ждал этого референдума о вхождении в состав Российской Федерации! Да и сам Луганск, в частности, это право выстрадал. Ведь именно здесь зародилось боевое ополчение, армия Юго-Востока и именно отсюда в 2014 году пошло активное сопротивление незаконно пришедшему к власти киевскому режиму.

Пишу смс нашей доброй знакомой — депутату Народного совета ЛНР Ольге Кобцевой. Мол, «ну, что там, когда сможем обнародовать решение?». Она отвечает, что «подготовили законопроект» и что «референдум проведут не только у нас и в ДНР, но ещё и в Запорожской, и Херсонской областях! Скоро буду!».

Ольга Анатольевна выходит из Дома правительства — глаза на мокром месте. Мы сразу ловим её в объектив камеры.

— Слезы радости наворачиваются, — говорит с ходу нам. — Это судьбоносное решение, о котором люди заявили еще в мае 2014 года. Но тогда нас никто не хотел услышать. Люди долгих восемь лет шли к этому событию. А люди живые, настоящие. Они хотят мирной, достойной жизни и стабильного будущего для своих детей.

Референдум еще впереди, но все уже говорят о вхождении в состав России как о свершившемся факте. Итоги голосования на Донбассе вряд ли будут неожиданными. Не потому, что их могут фальсифицировать, а потому, что здесь просто не может быть иного народного решения, за редким исключением — это даже я понял, поработав здесь полгода. А уж тем, кто в этих условиях прожил больше восьми лет, и подавно. Достаточно бегло вспомнить эпизоды киевского террора в обеих республиках.