Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея

24 февраля. Пятница. Все утро до самого ухода на Курсы упорнейшая работа над комментарием изучаемого памятника. Продолжил писание рецензии. Очень устал. По дороге на Курсы встреча с Е. А. Маклаковой57 и разговор с ней. Семинарий я вел в утомленном состоянии. Вечер дома. Читал Мине «Дубровского», а затем читал летописи. Холод. Резкий ветер.

25 февраля. Суббота. Лекции в Университете об успехах Московского княжества в XIV и XV вв. Первый час говорил, кажется, недурно. Второй час много хуже: нужно было уложить много материала в 40 минут; чтобы справиться с такой задачей, надо хорошо владеть собою, иначе заспешишь, заволнуешься и станешь пропускать существенное и сообщать мелочи. Я не очень справился с этой задачей. В 3 ч. заседание университетского Совета, необычно многолюдное. Явился весь почти медицинский факультет – на повестке стоял вопрос о замещении кафедры А. И. Поспелова. До этого дела обсуждался вопрос об открытии филиального отделения нашего Университета в Воронеже. Юристы наши вошли уже в сношения с Воронежской городской думой и с тамошним городским головой. Арк. Ив. Елистратов сладким голосом и с ужимками изложил об этом деле; подкладка его, конечно, та, что Воронеж желает иметь у себя университет, как этого теперь желают Ярославль, Серпухов, Чухлома и другие города, а юристы наши, лишившись гонорара, ищут побочных заработков и готовы заняться отхожими промыслами. Елистратов так и говорил о трагическом положении приватдоцентов юристов. Грушка очень хорошо передал в своей речи осторожное и холодноватое отношение к этому делу нашего факультета. В самом деле, сомнительна потребность историко-филологического факультета в Воронеже, когда соседний Харьковский факультет пустует, в Киеве немноголюдно, а в Одессе число филологов исчисляется единицами, да ждет еще открытия историко-филологического факультета Саратов. Перешли к выборам сифилидолога. Декан Митропольский минут сорок или час читал доклад комиссии, произведшей оценку трудов восьми кандидатов, выступивших на конкурс. Мало кто слушал; юристы сначала, собравшись в кружок у дивана, громко болтали, а затем совсем ушли в коридор. Ректор [М. К. Любавский] часто пускал в ход звонок. Был большой беспорядок, а между тем выслушать доклад комиссии, как показали дальнейшие события, было очень важно. Вот отношение наше к общественным делам в автономных учреждениях. Из восьми кандидатов медицинский факультет отдал предпочтение профессору Членову, которого избрал 23 голосами против 9; остальных, в том числе ученых, признанных комиссией выдающимися, приват-доцента Военно-медицинской академии Иванова, профессоров Саратовского и Харьковского университетов Никольского и Теребинского забаллотировал. По окончании чтения доклада Митропольским говорили некоторые профессора медицинского факультета – не прямо, с прикрытиями, но против Членова. Очевидно, в медицинском факультете большие нелады между большинством и меньшинством. Выступали Мартынов, Маклаков, Голубов и другие. Баллотировка, затем произведенная, дала небывалый в истории Московского университета результат. Кандидат медицинского факультета был забаллотирован 48 голосами против 26 (в том числе мой шар, так как я не считал возможным идти против факультета). Получился большой скандал для факультета. Принялись затем за толкование статьи закона, предусматривающей провал факультетского кандидата по конкурсу. Статья предписывает баллотировать в таком случае всех остальных кандидатов, заявивших о себе на конкурсе. Но они были факультетом забаллотированы, а между тем есть высочайшее повеление о баллотировке в Совете только тех, кто в факультете получил более половины голосов – повеление, относящееся, правда, не к конкурсу, а к рекомендации. Говорили об этом противоречии. Затем решали вопрос, когда баллотировать остальных кандидатов, в этом же заседании или отложить до следующего, на чем настаивал проф. Вагнер, приводя в пример случай в Киеве. Закон не говорит об этом ясно. Решили выбирать в этом же заседании. Началось чтение Митропольским curriculum vitae [45] семи кандидатов, а затем томительно долгий процесс баллотировки в семи ящиках. Я положил белые Иванову и Теребинскому. Они двое и получили большинство, первый более значительное. Все это кончилось в 8-м часу, и я уже не мог попасть на заседание Общества истории литературы, где должна была читать М. А. Голубцова. Вернулся домой до крайности усталый и голодный. Ничего не мог делать. Лег спать в половине одиннадцатого.

26 февраля. Воскресенье. День рождения Мини. Ему исполнилось 9 лет. Дня этого он долго ожидал и «мечтал» о нем. Празднование вышло удачным; были дети: Миня Богоявленский, Мусенька [Летник], Галя Карпович, Шушу Угримов. За обедом новорожденный сидел на главном месте. Пили лимонную воду с тостами. Новорожденный сам провозгласил тост «За успех наших войск» и «За наших союзников». Было много шума и оживления.