Дневники 1926-1927

Кащеева цепь

Если удастся Парижское звено сделать цельным, то начать последнее звено надо в доме Алпатовых. Начало: Под тяжелым серебряным окладом, убранным драгоценными камнями, таится никому не известный лик Богоматери, такой же прекрасный и, может быть, еще гораздо более глубокий, чем Рафаэлева Мадонна. Лик закрыт невозможно безвкусным и совершенно оскорбительным окладом, перед которым, нагревая металл, постоянно горит множество восковых свечей, и оттого постепенно из года в год темнеет лик Богоматери. Сотни тысяч людей ежегодно целуют металл оклада, не позволяя даже мечте своей иногда в часы дозволения себе всяких случайностей, коснуться закрытого купеческими приношениями истинного лика святыни. Так век за веком проходит, и вот наконец кто-то из ученых-эстетов открыл, доказал, и сняли оклад. А тогда случилось самое страшное: оказалось, в прекрасном лике Рублева народ не узнал Богоматери и ничего не понял в этих таинственных символах. Так народ, поклоняясь неизвестной неведомой силе, не узнал ее образа и остался во тьме. И сколько их, таких же чудес искусства, осталось в лесах, где-то в староверческих часовнях. Вот об этом и жутко так думать, когда поезд переносит из стран <2 нрзб.>и перед глазами леса — только леса, и <1 нрзб.>поля, то топкие болота.

В лесах ярусы — история. В полях Алпатов.

Погодите немного с Алпатовым, даю голос моему ручью рассказать о себе. Правда, я думаю, до чего эта повесть, как она складывается, похожа на реку, пробегающую в своей истории через препятствия. Впереди совсем необоримые, кажется, скалы идейных вопросов, ясно видишь: конец, бросай, этого не разрешить. Смотришь, эти скалы вопросов уже позади и ручей, обегая их, смеется уже под каменной грудой вековечных скал. Любуйтесь же его новой излучиной, ее никогда не придумать: она просто далась, и в ней все доказательства и смысл без «почему». Так и повесть течет совсем легкомысленно, а смотришь, иначе никак невозможно.

13 Мая.Вчера вечером стало ясно, тихо и строго, взошла луна, все обещало ночью сильный мороз. Я вышел в 1 ч. 20 ночи в Смушки (имение Герценштейна). Мне там нравится, потому что в дубовой роще много певчих птиц и первых цветов, так и зову это место: страна маленьких птиц и лиловых цветов.