Читаем Дневники 1930-1931 полностью

Каштанка, старая собака, говорят, будто бы умеет различать хороших людей от дурных: хорошего человека понюхает и отойдет, а плохого укусит. Леонид Иванов, экономист, выдумал себе работу: вычислить процент людей хороших и плохих. У него получилось, что людей плохих по Каштанке — 49 % и хороших — 51 %, из этого вывел заключение, что 49% людей хороших уходит на погашение, и таким образом равновесие мира возможно при 49 % хищников и 49% их жертв и только 2 % людей движут мир вперед: из сотни два! Эта же Каштанка может отличать корейцев от китайцев.


31 Августа. Сидеми. Приехали в 12 д. Опыты на рост пантов (европейцы научно, встреча культура, а с рисом в грязь). Фенолог. 2/3 оленей к 1-му сентября переменяют прекрасный летний наряд на скромный брачный. Почему нельзя купить банку сельди на промысле и засолить? Еврей — таежник.

31-го вечером мы поднялись на гору, чтобы наметить участок, в который в ближайшее время будут выпущены еноты. Нам были видны и олени домашнего питомника, и олени парка кое-где на просеках. Парк был очень избит оленями. Саженцы кедра, переросшие свое назначение, были с объеденной оленями корой. Жень-шенник Янковского тоже был избит оленями. Управляющий пытался найти хоть один живой корешок и не мог найти. Вечером было заседание с рабочими о переходе на полупарк, для чего должно быть изловлено и пущено в заповедник Сузухе 500 оленух. Говорили о том, как их изловить. Ночевал в хозяйстве и пил чай у заведующего. Латыш по фамилии вроде Пеливзир. Чем раньше занимались? Тоже администрировал. Оказалось, он фармацевт, был зав. Здравотделом, старый парт, работник. Большой дипломат, как впрочем, и все партийцы. Психика такого «администратора» (партчеловек) и научного работника, «спецчеловек». Спецчеловек имеет ориентацию на далекое будущее, потому что опыт его иногда длится больше его жизни, и туда он относит свое упование, что же касается сегодняшнего дня, то он непременно должен сомневаться во всем, как всякий работник науки. Напротив, партчеловек непременно должен быть готов, чтобы дать ответ, что все хорошо. Так вот с опытами над действием пантов. Мы говорили со спецчеловеком Миролюбовым (Исаак Иванович).

Был заключен договор с эндокринологическим институтом. Дали ответ на маленькой бумажке, что в пантах есть признаки сперматина. Миролюбов называл этот ответ возмутительным, и нельзя не возмущаться таким отношением, если знать, что мы торгуем пантами, что если все равно, чем ни торговать, то ведь выгодней всего сеять мак и продавать опиум. Так спец. выразил свою большую тревогу, а партчеловек сказал, что все благополучно и существует «договоренность», что он сам лично во Владивостоке договорился с деканом мединститута и т. п. Очень подозреваю, что нынешнее предпочтение экономики перед биологией происходит потому, что посредством экономики скорее можно дать результат, конечно, цифровой пример студента-экономиста, ничего не понимающего в Приморск. природе и делающего проект оленника. Но вот по вопросу о бочке селедок нечто другое. Спец. сказал, что здесь на море громадные сельдевые промыслы, между тем нельзя себе достать на зиму бочонка селедок. На это парт, сказал, что селедки направляются в Центр, где, конечно, нужда в них больше, а если для нашего совхоза нужны будут селедки, то всегда можно сговориться, и нам дадут. Таким образом, ясно выходило, что спец. говорил о бочонке в личную заготовку, а для парта ничего личного как бы не должно было существовать…


31 Августа — 4 сентября. Сидеми. К первому сентября лучшие старые рогали свое яркое солнечно-защитно-пятнистое одеяние переменили на скромное зимнее. Фазаны из бурьяна стали перебираться на азиатские пашни. Пролетел табунок маленьких куликов. Конец виноградной лианы, огромной, обнявшей и скрывшей собой совершенно высокий и просторный грецкий орех{261}, побурел от осени, стал такого цвета, как переспелый виноград. Надломленный прошлым тайфуном листик этой лианы трепался все сильней и сильней. Исаак Иванович обратил, вероятно, на него внимание, или может быть, что-нибудь другое подобное навело его на мысли, он сказал:

— На тайфунчики не обращайте внимания, еще один или два, и вернется чудесная погода, и весь сентябрь и октябрь, а может быть, и половину ноября будет стоять наше осеннее лето.

Вечером пошел дождь, и ветер поднялся и креп, превращаясь в тайфун…

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневники

Дневники: 1925–1930
Дневники: 1925–1930

Годы, которые охватывает третий том дневников, – самый плодотворный период жизни Вирджинии Вулф. Именно в это время она создает один из своих шедевров, «На маяк», и первый набросок романа «Волны», а также публикует «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и знаменитое эссе «Своя комната».Как автор дневников Вирджиния раскрывает все аспекты своей жизни, от бытовых и социальных мелочей до более сложной темы ее любви к Вите Сэквилл-Уэст или, в конце тома, любви Этель Смит к ней. Она делится и другими интимными размышлениями: о браке и деторождении, о смерти, о выборе одежды, о тайнах своего разума. Время от времени Вирджиния обращается к хронике, описывая, например, Всеобщую забастовку, а также делает зарисовки портретов Томаса Харди, Джорджа Мура, У.Б. Йейтса и Эдит Ситуэлл.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Дневники: 1920–1924
Дневники: 1920–1924

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное