Дневники: 1936–1941

Поэтому сейчас надо перекачать кровь от этой части мозга к другой, как абсолютно верно советует Г. Николсон. Я хочу написать рассказ о сне на вершине горы. Почему сейчас? О лежании в снегу; о цветных кольцах; о тишине… и одиночестве. Но не могу. Неужели я не смогу на днях побаловать себя этим коротким погружением в другой мир? Теперь будут только короткие. Больше никаких длинных изысканий – лишь внезапная интенсивная проза. Вот бы я могла придумать себе другое приключение. Как ни странно, есть одно – пришло в голову на Чаринг-Кросс-роуд, – и оно тоже связано с книгами, какая-то новая комбинация старых идей. Брайтон?! Круглый зал у пирса и люди ходят по магазинам, скучают друг по другу, – история, которую Анжелика рассказывала летом. Но как это сочетается с критикой? Я пытаюсь уловить четырехмерный разум… жизнь в контексте эмоций, вызванных литературой; многодневная прогулка; приключение разума; что-то в этом роде. Бесполезно повторять мои старые эксперименты – в экспериментах должна быть новизна.

Энн – огромное морское чудище. Ее волосы перевязаны лентой из «Woolworth». Она загорелая, поцелованная морем. Я имею в виду, что она похожа на кариатиду корабля. Они с Ричардом502 (помолвлены?) приглашают нас на ужин в понедельник. Именно эта просьба радует нас, которых постоянно дразнят и донимают всевозможными приглашениями. Молодежь, однако, довольно безжалостна. Ожесточенная и эгоистичная, но при этом очень чувствительная. Энн сказала, что должна была стать первой, но из-за политики стала третьей [на экзаменах?]. Я дала ей пять гиней, а она думает, что мне легко даются деньги – конечно, она не читала «Годы».

Сартон разочарована, но считает, что «Годы» намного лучше «Волн». Размахивает чашкой чая, чашкой розовой воды – то есть она прекрасна, элегантна, почти поэтична, но это скорее в письмах, чем в речи. Есть в ней американская прозорливость; Сартон три года руководила театром в Нью-Йорке, но дело загнулось, и она занялась поэзией и зоопарком; живет летом в доме Джулиана Хаксли503 в Уипснейде504, пишет роман для Котелянского, и нам пришлось пообещать приехать к ней на ужин505. Энн Уоткинс учуяла запах журнальных статей и хочется поговорить еще раз. Тут мое терпение лопнуло. Нет, не буду я писать для журналов, которые хорошо платят, да и не смогла бы. Поэтому каждый день работаю над «Тремя гинеями». А вот и Розмари Бересфорд506; тактично устрою ей допрос с пристрастием по поводу английской литературы в Кембридже. Энн считает, что Пернель507 слишком консервативна. Мисс Кристал508 хочет часовню. Мисс К. не разрешает им держать граммофоны. Но гулять по ночам можно. «У нас бедный колледж, – говорит она, – поэтому мы не можем вступать в клубы». Однако я сомневаюсь, что она понимает весомость моих аргументов. Она поглощена политикой, коммунизмом и Ричардом. По ее словам, план заключается в том, чтобы принять политику Лейбористской партии, которая заключается в постепенном пересмотре образования, заработных плат, идей социализма, но надо быть готовым проводить ее силой. Некоторых побед можно добиться только силой. Она привела в пример Французскую революцию509. Я спорила с этим. Их привлекает слава смерти в бою, а не при родах; зрелищность; всеобщее внимание. В понедельник я продолжу свои изыскания.

23 июня, среда.

После прочтения шедевра «Любовь за любовь» [Конгрива] пишется с трудом. Я и не подозревала, насколько пьеса хороша. И какой восторг испытываешь, когда читаешь такие шедевры. Превосходный незыблемый английский язык! Да, всегда нужно держать под рукой классику, чтобы иметь возможность опереться на нее. Не могу описать свои чувства; завтра мне придется изложить их в статье. Не могу я и взяться за стихи бедняжки Розмари, как следовало бы в преддверии сегодняшнего вечера. Как мог Л.С. в НБС510 отказать Конгриву в чувственности и страсти – да в одной этой пьесе их больше, чем во всех пьесах Теккерея511, равно как непристойности и прямоты. Но хватит…