Читаем Дневники. 1946-1947 полностью

Вчера после рассказа Анюхина о моей родной деревне был на юбилее соратника Маяковского, режиссера Кулешова. Зал был наполнен его учениками, режиссеры Айзенберг, Пудовкин, Герасимов и другие знаменитости искренно приветствовали. А от министра вместе с поздравлением что-то вроде плевка: премия в размере месячного оклада. И это человеку, который всей душой, как Маяковский, отдавал себя открыто делу Сталина. Так что есть у всей этой компании во главе с Маяковским какая-то непрочная склейка с делом Ленина – Сталина, как будто склеивают их только слова, а в существе у них в самой народности нет ничего (ничевоки).

И все искусство это кинематографическое, без авторитета, без традиции, ничевошное, и становится тогда только искусством, если к нему присоединяется живопись, драма, поэзия и музыка. Кино само по себе не искусство, а механизм, подобный микрофону или автомобилю. И «урбанизм» их ничевошный, нечто вроде того, как я искал душу машины, ее индивидуальность, а на заводе мне сказали, что индивидуальность в машине – это порок, машина не должна иметь индивидуальности, она бездушна. Я не нашел души в машине, Маяковский в своем городе: ничевошники.

И все-таки она есть, душа эта, и в машине и в городе, это душа хозяина машины.

В нашем Обществе охраны природы наметились два понимания природы: 1) традиционно-биологическое:

467


природа за городом; 2) природа в городе, т. е. урбаническая точка зрения.

Человек приходит в природу из города, музыкально, поэтически, живописно исследует ее и создает новую природу по своему образу и подобию.

Вся живопись, музыка, поэзия, поскольку они направлены к природе, движутся одним мотивом охраны ее.

Наука, присоединяясь к делу хозяйства (Морозов), вся направлена к делу охраны наших естественных богатств от истощения.

Кто же против нас?

От поэта до ученого все за охрану, кто же наш враг, от кого мы будем охранять природу? кто наш враг? (NB. Здоровье человека – это главная область природы, подлежащая охране. Значит, вредители здоровья человека – это первые наши враги.)

Скрижали завета.

1 Заповедь. Дело охраны природы есть дело охраны здоровья человека.

Отсюда вопрос: что такое здоровье, и каков этот человек, здоровье которого нам надлежит охранять – и раскрытие этих вопросов составит содержание всех скрижалей. («В здоровом теле здоровая душа», элемент здоровья – чувство праздника («Помни день субботний»).)

Аз есмь Господь Бог твой, да не будут тебе бози и пр.

Итак, это Бог в нас говорит: «Я», и рядом с этим «Я» находится «я» личное, рожденное, долженствующее расти до «Я» Сына Божия. Одно «Я» как идеал вне времени и другое [во времени].

Ход весны. Движение весны в этом году было ровное,больше пасмурными днями, чем солнечными полднями. Вчера 3-го в Москве валил сплошной лед по реке. Сегодня лучи солнца проходили сквозь пары. Вечером теплый,мелкий и частый дождь. Река очистилась и быстро наполняется. Канава забита льдом. Везде строятся заграждения. Паводок в полном разгаре.

468


На юбилее Кулешова повидал весь наш киношный актив и понял ясно, что кино есть лишь механизм для распубликования искусства, нечто вроде микрофона, печатного станка и т. п.

5 Апреля. Утро солнечное.

Завтра Ваня отвезет меня до станции Звенигород, и я пешком пройду в Поречье и все увижу в природе.

Спросите кого угодно, что это значит, природа, о которой мы говорим ежедневно, и никто не даст ясный ответ.

Мы скажем: природа – это все, что существует и возникает без участия человека. При таком определении непонятна задача нашего Общества охраны природы, потому что в природе находятся вековые враги человека, с которыми он и теперь ведет повседневную борьбу за существование.

Нет, мы не всю дикую природу хотим охранять, а только ту, которая в борьбе человека за существование стоит на стороне человека, ту природу, которая идет ему на здоровье.

Решаемся сказать: охрана природы в нашем смысле есть дело охраны здоровья человека.

Но, скажем, книгохранилище, лаборатория: они, несомненно, являются тоже условием здоровья современного человека. Мои сверстники, с которыми я в деревне играл, теперь все почти умерли, а среди ученых, бывших еще моими учителями, некоторые живы и некоторые работают усердно на славу нашей родины. (Назову профессора Прянишникова.) Полезно приглядеться, каким способом эти старцы охраняют свою «природу», или здоровье, для своей творческой работы. Мы увидим, что книгохранилище и лаборатория играют немалую роль в охране их здоровья. Мне кажется больше: изучение борьбы за достойное существование этих замечательных старцев дало бы больше материалов в деле изучения вопроса о продлении жизни, чем изучение мумифицированных старцев, живущих где-то в счастливых горных долинах.

469


Итак, не одна природа является источником здоровья современного человека и, значит, наше Общество нельзя назвать просто Обществом охраны здоровья человека. Но, несомненно, наше дело состоит в охране той природы, которая способствует здоровью и силе человека в его борьбе за существование.

Перейти на страницу:

Все книги серии Дневники

Дневники: 1925–1930
Дневники: 1925–1930

Годы, которые охватывает третий том дневников, – самый плодотворный период жизни Вирджинии Вулф. Именно в это время она создает один из своих шедевров, «На маяк», и первый набросок романа «Волны», а также публикует «Миссис Дэллоуэй», «Орландо» и знаменитое эссе «Своя комната».Как автор дневников Вирджиния раскрывает все аспекты своей жизни, от бытовых и социальных мелочей до более сложной темы ее любви к Вите Сэквилл-Уэст или, в конце тома, любви Этель Смит к ней. Она делится и другими интимными размышлениями: о браке и деторождении, о смерти, о выборе одежды, о тайнах своего разума. Время от времени Вирджиния обращается к хронике, описывая, например, Всеобщую забастовку, а также делает зарисовки портретов Томаса Харди, Джорджа Мура, У.Б. Йейтса и Эдит Ситуэлл.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Дневники: 1920–1924
Дневники: 1920–1924

Годы, которые охватывает второй том дневников, были решающим периодом в становлении Вирджинии Вулф как писательницы. В романе «Комната Джейкоба» она еще больше углубилась в свой новый подход к написанию прозы, что в итоге позволило ей создать один из шедевров литературы – «Миссис Дэллоуэй». Параллельно Вирджиния писала серию критических эссе для сборника «Обыкновенный читатель». Кроме того, в 1920–1924 гг. она опубликовала более сотни статей и рецензий.Вирджиния рассказывает о том, каких усилий требует от нее писательство («оно требует напряжения каждого нерва»); размышляет о чувствительности к критике («мне лучше перестать обращать внимание… это порождает дискомфорт»); признается в сильном чувстве соперничества с Кэтрин Мэнсфилд («чем больше ее хвалят, тем больше я убеждаюсь, что она плоха»). После чаепитий Вирджиния записывает слова гостей: Т.С. Элиота, Бертрана Рассела, Литтона Стрэйчи – и описывает свои впечатления от новой подруги Виты Сэквилл-Уэст.Впервые на русском языке.

Вирджиния Вулф

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
100 рассказов о стыковке
100 рассказов о стыковке

Р' ваших руках, уважаемый читатель, — вторая часть книги В«100 рассказов о стыковке и о РґСЂСѓРіРёС… приключениях в космосе и на Земле». Первая часть этой книги, охватившая период РѕС' зарождения отечественной космонавтики до 1974 года, увидела свет в 2003 году. Автор выполнил СЃРІРѕРµ обещание и довел повествование почти до наших дней, осветив во второй части, которую ему не удалось увидеть изданной, два крупных периода в развитии нашей космонавтики: с 1975 по 1992 год и с 1992 года до начала XXI века. Как непосредственный участник всех наиболее важных событий в области космонавтики, он делится СЃРІРѕРёРјРё впечатлениями и размышлениями о развитии науки и техники в нашей стране, освоении космоса, о людях, делавших историю, о непростых жизненных перипетиях, выпавших на долю автора и его коллег. Владимир Сергеевич Сыромятников (1933—2006) — член–корреспондент Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ академии наук, профессор, доктор технических наук, заслуженный деятель науки Р РѕСЃСЃРёР№СЃРєРѕР№ Федерации, лауреат Ленинской премии, академик Академии космонавтики, академик Международной академии астронавтики, действительный член Американского института астронавтики и аэронавтики. Р

Владимир Сергеевич Сыромятников

Биографии и Мемуары