Дневники. 1946-1947

Понимаю, почему так долго не решаются Барютины ехать к нам: Зина молится о решении. Так вот и надо, и в этом все управление жизнью: надо не решать самому, а дожидаться, когда Бог решит. Это правило лежит и в основе самого творчества жизни. Человек отступает от немедленного решения и, предоставляя решение Богу, говорит об этом вслух людям: подумаю.

- Хорошо, хорошо, подумайте, - отвечают по телефону. - А когда позвонить? - Не знаю, подумаю, а приду к решению, сам позвоню.

277

Есть чувство Бога во всем, в грозе, в буре, космосе, и есть чувство присутствия Его в себе самом или возле себя, и в самых коротких отношениях...

Научные открытия и технические достижения движутся без назначения. Социализм, создавая для всего мира единый хозяйственный план, назначает их на пользу человека. Разговор пока идет только о пользе.

Приезжал Александр Ник., Барютины подъехали к вечеру,

Валентин с женой, цветы появились, именины как следует! Валентин доложил, что строительство в Дунине подходит к концу.

Зощенко и Ахматову исключили из Союза. Говорят, что 3. даже сидит. Ни с какой знакомой точки зрения невозможно понять этого инцидента. Советуют понимать его с точки зрения международного положения. Но это уже нечто вроде «воли Божией» или как если бы на мирной конференции кто-нибудь рассердился бы и насрал на общий письменный стол.

9 Сентября. Говорят, что в Дунине великой силой взялись белые грибы. Всего трясет - так хочется пособирать, и в то же время думаешь, что как-то все такое не ко времени. Что вот когда устроюсь, придет время - тогда можно будет этим заниматься, а теперь не до грибов, не до охоты, не до рыбы, даже и не до природы.

Сегодня отправил тещу в Москву с Валентином.

» Ляля иногда в суждениях своих о женщинах сама высоко заносится и все у нее дуры, и она вроде как бы единственная - «таких не найдешь». Это происходит у нее от раздражения, связанного с прикосновением одной духовно-личной природы женщины к другой, родовой. Ляля не одна такая - сколько существует и было замечательных артисток! (Ермолова, Комиссаржевская.) Но у них был талант, как выход из одной природы женщины в 278

другую, от служения своему личному ребенку, своей избе, к служению всему ребенку-человеку, всему его Дому. У Ляли нет этого выхода через талант, а только через «любовь». И вот та любовь, родовая, обыкновенная, женская, и эта, другая, направленная к чему-то высшему (духовному), соприкасаются, и Ляля от невыносимости бабьего начала заносится. Мать совсем не понимает, из-за чего Ляля кричит, в то время как слова ее банально-бабьи беспрерывно, как пилой, ранят душу, обреченную на духовную любовь.

10 Сентября. Теплое влажно-серое утро. Разгар роста белых грибов (в Дунине). Вчера Валентин водворил тещу в Лаврушинском. Сегодня и мы расстаемся с Пушкиным.

История с Зощенко - Ахматовой мало-помалу превращается в чувство щемящей безнадежности.

Никакое личное усилие, никакое счастье больше не отстраняют зрелище бедности, озлобленности, уродства жизни всего русского народа. Остается только смотреть на все в щемящей печали и при встрече глазами кого-либо дружески-страдальчески улыбаться ему.

Читаю книгу о Беломорском канале, и Сутулов показывается тем существом, какое узнал я в себе, когда вошел в творчество: занятым своей мыслью во всякое время, во всяком месте. Это особое чувство свободы в авторстве («сам») переживается полудикарями как творческая власть («той рече - быша, той повеле - и создашася»). Чекист - это творец, ему все можно. Через это чувство самости (открытие в себе самом всесильного творца) открывается чувство класса, пролетариата, труда: что в классе своем каждый может освободиться творцом. Через это объясняется и вожделенное восклицание писателя Семенова на Неве, глядящего на линию дворцов: «Все-все сделал рабочий класс!»

Я могу такого человека понять, сложив два свои переживания: 1) юношеское уверование в марксизм, как сектантскую

279

мечтательность, 2) авторство как воплощение самости: материализм.

В этом процессе корректив себя самого то, что у христиан -смирение, у артиста - культура, у большевика - верность партии, Сталину, Ильичу, Марксу.

Смирение и универсализм, то есть что найденная истина обязательна для всех (тоталитаризм).

(NB. Наша юношеская «компания» превращается в партию.)

Тут еще: я лично в марксизме переживал прозелитизм - и вождя («я сам») в литературе, так вот это помнить...

Приехал в Москву в общество старых женщин: Анне Дмитриевне 70 лет, теще 70, Катер. Ник. 60, Map. Вас. 50 и Ляле 45, а на горизонте их еще множество. И вот как ни хороша Ляля, а такая тоска иногда охватит по мужчине, по товарищу!

Я ехал в Москву на электричке и на метро. Ляля навязала тяжелую корзину с двумя горшками никуда не годных цветов. Тоску настоящую переживал в толпе. Ругал «баб». - Но ведь она же любит эти цветочки, - сказала Катер. Ник. - Любит, - сказал я, - так и носи сама, зачем же любовью своей отягощать других? Настоящая любовь боится посредника.