Дневники. 1984

Могила братьев Квантришвили. Гроб Левитанского — его хоронили за счет Ильи Коллерова (бензин). Несколько речей, в том числе и моя: последний поэт русской традиции. Могила обтянута материей. Бригада со­вершенно трезвых благообразных могильщиков. Деньги, видимо, платили огромные. Читающий молитвы раввин. Холодно.

Вечером конспектировал на компьютере статью В.Бондаренко об Айт­матове,

29 января, понедельник. Разворачивается история с Сашей Авдеевым, проректором. Он, видимо, болен, но во мне зреет и поднимается брезгливость к его финансовой нечистоплотности, после которой я уже не могу с ним работать.

Был в финском посольстве на вечере Класа Андерсона — ихний министр культуры и пианист. Заманивая заповедным для нас словом «по -сольство», министр -финн собрал целый зал в своем пресс-центре. Были и правые и левые. Аннинский, министр культуры вместе со своей женой. Чем старше женщина, тем лучше шуба. Куча людей, от бабушки русской поэзии Андрея Дементьева до Евгения Попова, прозаика, прикидывались, что их интересует поэзия. Слушал, склонив голову, мно­говалентный Аннинский. Каждый готов был написать, спровоцировать свое мнение, проанализировать за поездку, за лишнее приглашение, за книгу на финской бумаге.

После литчасти был хороший шведский стол и во время еды играл на ф-но министр, ему помогал какой-то хороший саксофонист. Министр-то мне понравился. Стихи в русских переводах неплохи, да и играл он замечатель­но. Самодостаточный человек. Эстетика министра в стихах — морское дно,

30 января, вторник. В «Некрасовке» состоялся вечер В.И.Гусева. Общий вывод — Гусев ка­ким-то логическим образом хорошо действует на меня и другой — мне ка­жется, люди хотят объедениться и что-то слушать. Молодец и директор Библиотеки — Андр.Мих. Стахевич — все время что-то крутит, придумыва­ет, будоражит людей. Мой вечер в библиотеке следующий —

21 февраля.

31 января, среда. Утром звонил Вульф — резонанс на мою статью о Степановой. Ему зво­нила Е.Фадеева, приходят письма. Поделился с Виталием, что иду на ве­чер Бондаренко. Умный, как змей, Виталий сказал, что объявленной в афи­ше Дорониной не будет. Не было ни Киреева, ни Аннинского. Немилосерден был популистский, агрессивно-единый, едкий как щелок, русский дух. К счастью, я взял себя в руки и не произнес свою заготовку.

1 февраля, четверг. Начал статью для «Завтра». Поговорил с Авдеевым, который почти пла­кал. Я решил оставить его на гостинице. Волнуюсь за статью о Табакове. И надо бы начинать что-то новое.

2 февраля, пятница. Я не могу противостоять наглости и бесстыдству. Конфликты с Ольгой Васильевной. Внутри нее бродят страсти из-за денег. Подбираюсь к гостинице. Там, как и везде, тоже нечисто.

Вечером Юлия Борисовна вынесла тарелку с остатками из столовой для приблудившейся собаки. Не успела она оглянуться — тарелку украл бомж.

7 февраля, среда. В музее Герцена на Сивцевом Вражке, в доме напротив Кремлевской поликлиники состоялся вечер памяти Лакшина. Были званы Маканин, Е.Колобов, Глузский и Ваншенкин. Говорили и еще люди из зала. Несколько дней перед этим я читал много Лакшина и вос­хищался этим чтением — здесь интересно даже не факты, а сам автор и характер его построений. Мне кажется, без ложной скромности, я говорил не хуже всех. Говорил о памяти, приводя набоковскую дифиницию о смерти. Он увидел новую этику у людей, которые всю жизнь маскировались под традиционную интеллигентность. Сердце не выдержало.

Закончил и даю читать статью о смерти Левитанского. Статью о Набокове «Независимая» притормаживает.

9 февраля был в Сопове. Я опять влез в большое строительство. Это все боязнь деньги истратить на себя.

Вышло «Домашнее чтение» со сказкой Е. Нестериной и моим предисловием. Вечером по TV Жириновский против В. Анпилова. Од­но из свойств длительных показов по TV: Ампилов уже не выглядит таким идиотом, потому что здесь он разворачивает мысль, а Жириновский пока­зан демагогом и одесситом — это они сами себя так показывают — и какой испуганный Любимов! Как он, оказывается, боится «передела собственности» Этот, уже лысеющий, молодой отпрыск.

11 февраля, воскресенье. Весь день был дома. Читал, учил английский. Вчера.

1. В квартире у Рерихов. Поразили картины, которые видел в музеях. Портрет («Пускаю руку, как собаку).

2. Панихида в 15 ч. по Пушкину в Литинституте. Был народ в 3-й раз.

3. Чехов на Таганке. Театр становится театром.

13 февраля, вторник. Третья попытка напечатать дневник на компьютере. Обе предыдущих провалились, а жаль: при первой я довольно подробно описал свое посещение квартиры Рериха на Ленинском проспекте, а во время второй — Чудаковых.

Два события, заслуживающих внимания, сегодня имели место: презентация Вавилонского талмуда в мэрии, и эпизод из моих отношений с журналом «Современник».