Дневники. 1984

В воскресенье вместе с B.C. был в театре Олега Табакова, смотрел «Последние» Горького. Еще раз возникла мысль о величии Горького как драматурга и величии реалистического театра. Сидели мы так близко, что иногда актеров можно было коснуться рукой. Самое интересное, наверное, это все же Яковлева, держащая спектакль силой своего нервного напряже­ния, Здесь все хорошо без исключения, сделан каждый образ. Любопытно, конечно, то, что волновало людей в прошлой жизни: стыдно ли дворянину служить в полиции или нет? Но чем строить драматургию сейчас? И дру­гой мотив — частная собственность, деньги. Этот мотив сейчас актуа­лен. Но за деньги уже не купишь трепета духовных отношений: в обществе эти духовные отношения исчезли.

Понедельник. Перенесенный на ногах грипп дал осложнение: у меня жесточайший фарингит. Тем не менее, вынужден пойти с B.C. в кино. Саму ее отпус­кать страшно. Весь день читал роман дипломника «Аудиенция у князя». Очень все долго. Гомосексуальная тема зашагала по литературе. Все за границей,с блеском чужой хемингуэевской жизни.

Среда. Утром с Л.И. говорили о назначении Кинелева В.Г. вице-премьером. Он сохраняет и свой предыдущий пост. Л.И. сказал, что Кинелев, види­мо, идет на социальные вопросы вместо Скокова (?). В этом случае высшей школе будет легче. Я нахожу, что «откуда деньгам браться». Как бы ни было благорасположено лицо, но в стране нет средств. Куда же они делись? Куда делся труд поколений? Привожу выписку из одного из последних номеров «Труда».

Международное канадское радио: «Казахстанские дипло­маты, оставшиеся в Израиле после визита в эту страну президента На­зарбаева для закладки зданий посольства Казахстана, направились тре­тьего января за покупками и истратили за три часа 250 тысяч долларов. Среди них были министры здравоохранения, энергетики и юстиции, а также сын Назарбаева. Один из дипломатов купил на тысячу долларов конфет в качестве подарков для детей, другой потратил 30 тыс.долларов не ювелирные украшения и 10 тысяч — на одежду («Труд», 9 января).

Вечером был в Театре зверей у Н.Дуровой, вместе с Лешей, сыном Яси и Леной, его женой. Дивно. Я вспоминал собственные картиныиз детства.

12 января«пятница. Вечер. В 13.00. был на заупокойной по тете Вале. В список собственно Ивановской родни я внес своих: мать, отца, Юрия. Слова «обедня», как иностранный язык, постепенно доходят до моего ума и сердца,

По телевизору крутится преступление в Кизляре. Все в плену идеологи­ческих клише. Но совершенно очевидно, что это народ со сво­им представлением о чести и совести. Врать иноверцам «можно» сколько угодно. Я не верю ни единому слову людей, говорящих по TV,

13 января, суббота.  В 13 ч. был на Шаболовке на стихобоях. Вел и пригласил меня Юра Поляков. Из трех поэтов — Олега Филипенко, Николай Дмитриев (он потом­ственный учитель словесности), Юрий Коре. Я выбрал Дмитриева с его яс­ным, русским и напряженным стихом.

В метро видел надпись — фломастером на мраморе: «И Ленин такой молодой и юный Октябрь впереди».

17 января, среда. Встречался с умницей Сережей Кондратовым. Дело в том, что мой отъезд в понедельник в Ярославль не состоялся. B.C. поставила так, что или она переносит время диализа, чтобы ни от кого, особенно от С.П., не зави­сеть, или я вынужден остаться. Я остаюсь во вторник, иду на коллегию в Госкомпечать. Вопрос о господдержке. Список чудовищный, свидетельствую­щий о полном перерождении аппарата и о стремлении во что бы то ни стало «вырвать». Много заведомо коммерческих изданий. Вот и встретился с Сере­жей, который час просидел и прореферировал весь список. Оказалось, что, с моей легкой руки, после знакомства в Париже с Грызуновым он стал его советником.

Сегодня утром ко мне в кабинет врываются омоновцы: был звонок, ин­ститут заминирован, освободите помещение. Естественно, я и не шевель­нулся. Вскоре все рассосалось: звонок вроде был по нашему же институт­скому телефону — кому-то хотелось погулять.

И вторая новость: утром звонили из Обнинска — взломали и обчистили дачу. И это в благоприятный для Стрельца день. Под вечер позвонил Куняев: прочел «Гувернера» и говорит, что здорово. Я по-прежнему не верю и сомневаюсь.

Вечером был на творческом вечере у Сани Кузнецова. Он прекрасный человек, но зачем-то лепит из себя большого писателя. Впрочем, я его люблю: вспомнил молодость, Визбора. «Под конец жизни я разошелся с ним во взглядах». Вначале Саша был в смокинге, а закончил вечер в черкесске.

Весь позор с Первомайской, кажется, закончился. Взяли штурмом село, будто это Бородино.

19 пятница.  Еще вчера позвонили из Обнинска: будто бы ограблена дача и просят приехать опознать отобранные у грабителей вещи. Оказалось, все не сов­сем так: в этом году до дачи еще не добрались, вызвали но поводу прош­логоднего грабежа. Поймали. Кто? — спрашиваю у милиционера. Молодые. славные ребята. Одного из них зовут Саша. Из Обнинска. Совсем зеленые. Но если бы вы знали, какая в деревне царит нищета.