Дневники

Нет, моя голова может от многого отказаться, но не от здравого смысла. И перед этим последним требованием я пасую, отступаю, немею.

Не понимаю. И только боюсь… будущего.

Ведь уже через два часа после объявления «корниловского мятежа» Петербург представлял определенную картину. Победители сразу и полностью использовали положение.

Что касается Савинкова, то я с приблизительной точностью угадала, почему не мог он не остаться с Керенским, на своем месте. Не было двух сторон, не было «корниловской» стороны. Если б Савинков ушел от Керенского – он ушел бы «никуда»; но этому никто не поверил бы: его уход был бы только лишним доказательством бытия корниловского заговора. (Так же, как если б Корнилов убежал.)

На своем новом посту генерал-губернатора Савинков сделал все, что мог, чтобы предотвратить хоть возможность недоразуменной бойни между идущими фронтовыми войсками и нелепо рвущимся куда-то гарнизоном (подстегивали большевики).

Через три дня Керенский по телефону, без объяснений причин, сообщил Савинкову, что он «увольняется от всех должностей».

Не соблюдены были примитивные правила приличия. Не до того. Да ведь все равно не скроешь больше, кто настоящая теперь власть над нами и… над Керенским.

Последнее свиданье «господина министра» с прогнанным «помощником» кратко и дико. Керенский его целовал, истеричничал, уверял, что вполне ему доверяет… Но Савинков сдержанно ответил на это, что он-то ему больше уже ни в чем не доверяет[38].

10 сентября, воскресенье

Все дальнейшее развивается нормально. Травля Керенского Черновым началась. И прямо, и перекидным огнем. Вчера были прямые шлепки грязи («Керенский подозрителен» и т. п.), а сегодня – «Керенский – жертва» в руках Савинкова, Филоненко и Корнилова, «гнусных мятежников и контрреволюционеров», пытавшихся «уничтожить демократию» и превратить «страну в казарму». Эти «гнусные черносотенные замыслы», интриги, подготовление восстания и мятежа велись за «спиною Керенского», говорит Чернов (сегодня, а завтра в «Деле Чернова» опять пойдет непосредственная еда и Керенского).

Ах, дорогие товарищи, вы ничего не знали? Ни о записке, ни о колебаниях Керенского, ни о его полусогласиях, – вы не знали? Какое жалкое вранье! Не выбирают средств для своих целей.

Президиум Совета раб. и солд. (Чхеидзе, Скобелев, Церетели и др.) на днях, после принятия большевистской резолюции, ушел. Вчера был поставлен на переизбрание и – провалился. Победители – Троцкий, Каменев, Луначарский, Нахамкис – захлебываются от торжества. Дело их выгорает. «Перевернулась страница»… да, конечно…

Керенский давно уехал в Ставку и там застрял. Не то он переживает события, не то подготовляет переезд правительства в Москву. Зачем? Военные дела наши хуже нельзя (вчера – обход Двинска), однако теперь и военные дела зависят от здешних (которые в состоянии, кажется, безнадежном). Немцы, если придут, то в зависимости от здешнего положения. И все же не раньше весны. Слухам о мире даже «на наш счет» – мало верится, хотя они растут.

Я делаю ошибку, увлекаясь подробностями происходящего, так как всего, что мы видим и слышим, всего, что делается, меняясь каждый час, – записать я не имею просто физической возможности. Будем же сухи и кратки.

Два слова о Крымове (которого Борис, уславливаясь с Корниловым о присылке войск, просил не посылать и который почему-то был все-таки послан).

Когда эти защитные войска были объявлены «мятежными» и затем «сдавшимися», Крымов явился к Керенскому. Выйдя от Керенского – он застрелился… «Умираю от великой любви к родине…» Беседа их с Керенским неизвестна (опять «неизвестна»! Как разговор с Львовым).

Этот Крымов участвовал в очень серьезном и военно-фронтовом заговоре против Николая II перед революцией. Заговору помешала только разразившаяся революция.

А насчет Львова, который так и сидит, так и невидим, так и остается загадочнейшим из сфинксов, – пустили версию, что он «клинически помешанный». Я думаю, это сами господа министры, которые продолжают ничего не понимать – и не могут так продолжать ничего не понимать. Не могут верить, что Корнилов послал Львова к Керенскому с ультиматумом (разум не позволяет); и не смеют поверить, что он никакого ультиматума не привозил (честь не позволяет): ведь если поверили, что не привозил, – то как же они кроют обман или галлюцинацию Керенского, ездят в Зимний дворец, не уходят и не орут во все горло о том, что произошло?

А такой выход, что «Львов – помешанный», что-то наболтал, на что-то, случайно, натолкнул, Керенский вскипел и поторопился, конечно, но… и т. д. – такой выход несколько устраивает положение, хотя бы временно… А ведь и правительство-то «временное»…

Я это отлично понимаю. Многие разумные люди, истомленные атмосферой нелепого безрассудства, с облегчением схватились за этот лжевыход. Ибо – что меняется, если Львов сумасшедший? Тем страшнее и стыднее: от случайного бреда помешанного перевернулась страница русской истории. И перевернул ее поверивший сумасшедшему. Жалкая была бы картина!