Дневники

Гол. Я звоню 417-21.

Друг. гол. Я здесь, это Павел Михайлович Макаров, я звоню к вам, Зинаида Николаевна…

1 голос (радостно). Павел Михайлович, я звоню к вам! Началось выступление большевиков – на Фурштадской…

П.М. Да, и на Сергиевской…

Голос. Откуда вы знаете? Значит, правительству было известно?..

П.М. Да с кем я говорю?

(А я все слушаю.)

Первый голос стал изъяснять свои официальные титулы, которые я забыла. Говорит, будто, из Зимнего дворца. Выходило как-то, что он спешит известить Павла Михайловича от правительства о выступлении большевиков, а П.М. уже знает от того же правительства, которое… неизвестно что. Наконец запыхавшийся голос от нас отстал. Спрашиваю Павла Михайловича, зачем же он-то ко мне звонил.

– Вы слышали?

– Да, но что же делать? А вы еще что-нибудь хотели сказать мне?

– Я хотел попытаться, не найду ли у вас Бориса Викторовича. Его нигде нет…

Далее оказывается: Керенский телефонограммой отменил-таки завтрашнее моленье. Казаки подчинились, но с глухим ропотом. (Они ненавидят Керенского.) А большевики между тем и моленья не ожидая, – выступили?

Скучная ночь. Я заперла, на всякий случай, окна. Мы как раз около казарм, на соединении Сергиевской и Фурштадской.

Пока что – улица тиха и черна самым обыкновенным образом.

24 октября, вторник

Ничего в ту ночь и на следующий день не произошло. Сегодня, после все усиливающихся угроз и самого напряженного состояния города, после истории с Верховским и его ухода, положение следующее.

Большевики со вчерашнего дня внедрились в Штаб, сделав «военно-революционный комитет», без подписи которого «все военные приказания недействительны» (тихая сапа!).

Сегодня несчастный Керенский выступал в предпарламенте с речью, где говорил, что все попытки и средства уладить конфликт исчерпаны (а до сих пор все уговаривал!) и что он просит у Совета санкции для решительных мер и вообще поддержки правительства. Нашел у кого просить и когда!

Имел очередные рукоплескания, а затем… началась тягучая, преступная болтовня до вечера, все «вырабатывали» разные резолюции; кончилось, как всегда, полу-ничем, левая часть (не большевики, большевики давно ушли, а вот эти полубольшевики) – пятью голосами победила, и резолюция такая, что предпарламент поддерживает правительство при условиях: земля – земельным комитетам, активная политика мира и создание какого-то «комитета спасения».

Противно выписывать все это бесполезное и праздное идиотство, ибо в то же самое время: Выборгская сторона отложилась, в Петропавловской крепости весь гарнизон «за Советы», мосты разведены. Люди, которых мы видели:

X. – в панике и не сомневается в господстве большевиков.

П.М.Макаров — в панике, не сомневается в том же; прибавляет, что довольно 5 дней этого господства, чтобы все было погублено; называет Керенского предателем и думает, что министрам не следует ночевать сегодня дома.

Карташёв — в активной панике, все погибло, проклинает Керенского.

Галыгерн говорит, что все правительство в панике, однако идет болтовня, положение неопределенное. Борис – ничего не говорит. Звонил мне сегодня об отмене сегодняшнего собрания (еще бы!), Павлу Михайловичу велел сказать, что домой вернется «очень» поздно (т. е. не вернется).

Все как будто в одинаковой панике, и ни у кого нет активности самопроявления, даже у большевиков. На улице тишь и темь. Электричество неопределенно гаснет, и тогда надо сидеть особенно инертно, ибо ни свечей, ни керосина нет.

Дело в том, что многие хотят бороться с большевиками, но никто не хочет защищать Керенского. И пустое место – Временное правительство. Казаки будто бы предложили поддержку под условием освобождения Корнилова. Но это глупо: Керенский уже не имеет власти ничего сделать, даже если б обещал. Если б! А он и слышать ничего не слышит.

Было днем такое положение: что резолюция предпарламента как бы упраздняет правительство, как будто оно уходит с заменой «социалистическим». Однако авторы резолюции (левые, интернационалисты) потом любезно пояснили: нет, это не выражение «недоверия к правительству» (?), а мы только ставим своим свои условия (?).

И – «правительство» остается. «Правительство продолжает борьбу с большевиками» (т. е. не борьбу, а свои поздние, предательские глупости).

Сейчас большевики захватили ПТА (Петроградское Телеграфное Агентство) и телеграф. Правительство послало туда броневики, а броневики перешли к большевикам, жадно братаясь. На Невском сейчас стрельба.

Словом, готовится «социальный переворот», самый темный, идиотический и грязный, какой только будет в истории. И ждать его нужно с часу на час.

Ведь шло все как по писаному. Предпоследний акт начался с визга Керенского 26–27 августа; я нахожу, что акт еще затянулся – два месяца! Зато мы без антракта вступаем в последний. Жизнь очень затягивает свои трагедии. Еще неизвестно, когда мы доберемся до эпилога.

Сейчас скучно уже потому, что слишком все видно было заранее.