Дневники мотоциклиста. Часть Первая

– Старый ты совсем стал, Лев. Не видишь, не слышишь ничего. Дедушко прям. Просто полный Карденский краб!

А он огрызается:

– Не пи…дите, а то улетите!

Так, с шутками да прибаутками и полным взаимопониманием и перемещались. По случаю решили переименовать Карденас в Крабьенас (Крабинск). А ещё назвать этот день Днём единения, и отметить событие торжественной линейкой у постамента ракообразному герою. С поднятием фляжки. Что и исполнили на обратном пути.

«Эль Краб». Важное исправление

Много позже сверившись с данными, полученными из надёжных источников, и получив консультацию технических и военных специалистов, в повествовании был выявлен эпизод, не соответствующий реальной историей и персонажам. В частности: автором-рыгой безосновательно и преступно нарушен порядок опознания «Эль Краба»: последним, обратившим на постамент внимание был всё-таки наш великий кормчий – Падрэ Мао Боббун [195]. Автор-рыга приносит извинения в очередной раз безвинно пострадавшему от нападок и язвительных замечаний Падрэ Лео, касающихся его возраста и старческой немощи. «Пэрдонэ», отец.

Одновременно автор-рыга уведомляет, что коррективы в текст внесены, всё же, не будут. По двум причинам. Во-первых: дабы не ворошить прошлого и не переписывать новейшую историю, всякий раз, как только ветер перемен начинает дуть в другую сторону. Во-вторых: не хочется бросать тень на нашего великого учителя и соратника Боббу. Все же остальные события в Саге – чистейшая родниковая правда и Беловежская пуща [196]!

Карденас – Марти. «Ноев ковчег»

12 067 км пути (347 км по Кубе)

Пролетев на всех парах пару населённых пунктов, мы оказались на тупиковой ветке в городишке со странным названием Марти. (Как Марти? Опять Марти?) И опять: где знаки, где указатели? Где выезд? Пыздэ-эсь! Видим на улице, человек знаками даёт понять, что всецело в курсе наших проблем. И такой спокойный, такой уверенный в себе: «Не бойся, Машка, я Дубровский!» И отдались мы ему безраздельно, как последние Машки: «Ваня, я ваша навеки!» Подобрал (хорошо бы не обобрал) нас Ной, так зовут нашего новоиспечённого провожатого. Посему, на ходу уже поменяли имя нашей коробчонки с «Савраски» на «Ноев ковчег» [197].

Сперва Ной помог наконец выбраться из этого «тупика коммунизма» имени Марти, а потом и говорит:

– Пацаны, а я и дальше могу дорогу показать, и потом, и ещё… и на машинке могу, и крестиком вышивать, мурр… [198]

Да, нет. Найти, конечно, нашли бы путь и сами. Только проваландались бы по просторам кубинским дня два. А с Ноем: ширк-ширк, мимо плантаций бананов, фрутобомб, оранжей разных, гуавы, и просто сахарного тростника. Ной только успевал корректировать трассу по-русски: «Напр-рава, налэва, пр-ряма». И вот уже и Отописта: Большой Кубинский тракт, она же Великий Сигарный путь и местная Е-95, что делит страну в сагиттальной плоскости [199].

А Ной-то наш: одет прилично… и куртка как у Шпака (замшевая), и магнитофон импортный, и кинокамера отечественная (две)… и вообще… – нас не переставали терзать смутные сомнения [200].

– Ной, а почему у тебя такие большие зубки [201]? В смысле ты чем по жизни занимаешься?

– А я, деточки, к таким как вы в провожатые навяливаюсь. Гид я туристический.

Ну теперь понятно – «кроликовод». А вот тебе и сами «кролики». Bon appetite [202]!

Где-то в полях. «Папирусная фабрика»

И, действительно, по мере продвижения наш новый гид, как дантевский Вергилий [203] вёл нас между экспонатами музея в этом эдемском саду: «Справа кокосы, слева – бананы. Здесь вы видите папайю (ту, что фрутобомба), а тут – «скюль» (школа)». Проезжаем мимо фабрики: «Папер фабрик». Целлюлозный комбинат? Понятно. А из чего тут бумагу делают? Из тростника? Так ведь бумага из тростника – это ж папирус. Да это же ПАПИРУСНАЯ фабрика!

– Ной, а чего по-русски никто не говорит, если «скюль» через каждые пять метров?

– Дык, кто вы теперь, русские, ёлы-палы [204]? Я вот тоже в школе: и русский, и инглиш изучал. От вашего только «здрастьедасвидань» осталось.

– И на том спасибо…

Запата. «Эль Мучо Грандэ Кокодрило»

12 217 км пути (497 км по Кубе)