Дневники полярного капитана

Завтрак. Беда редко приходит одна. Мы без большого труда дошли до склада (на середине Барьера) вчера после полудня, и с тех пор претерпели три удара, поставившие нас в скверное положение. Первым делом, мы нашли скудный запас горючего: при строжайшей бережливости его едва может хватить до следующего склада, до которого отсюда 71 миля. Второе – Оутс показал ноги: пальцы в плачевном состоянии, очевидно, благодаря последним ужасным холодам. Третий удар разразился ночью, когда ветер, которому мы было обрадовались, нагнал обложившие небо темные тучи. Температура ночью упала ниже –40° [–40 °С], и утром сегодня потребовалось больше полутора часов для того, чтобы справиться с обувью, и все-таки мы выступили еще до 8 часов. Мы потеряли из виду одновременно следы и курган и, насколько могли, наугад держали курс на северо-запад, но ничего не видели. И пуще всего – поверхность была прямо невозможная. Несмотря на сильный ветер и туго надутый парус, мы сделали всего 5 1/2 мили. Положение наше самое опасное, так как не подлежит сомнению, что мы не в состоянии совершать экстренные переходы, нестерпимо страдаем от холода.

Суббота, 3 марта.

Завтрак. Вчера мы снова набрели на след. Прошли около 10 миль и немного приободрились; но сегодня утром так худо, как никогда еще не было; все точно сговорилось против нас. После 4 1/2 часа ходьбы стало невмоготу, и мы должны были остановиться, сделав 4 1/2 мили.

Лагерь № 46. Себя мы не можем ни в чем винить – тащили мы изо всех сил; задержка вышла на три четверти часа из-за поверхности; ветер сильнейший, а мы были не в силах двинуть сани. При хорошем свете легко разглядеть причину. Поверхность последнее время была очень хорошая: твердая, подернутая тонким слоем шершавых кристаллов, слишком крепко засевших для того, чтобы ветер мог их сдвинуть, и причиняющих полозьям невозможное трение. Помилуй нас Бог, но нам не выдержать этой каторги!

В своем кружке мы бесконечно бодры и веселы, но что каждый чувствует про себя, о том могу только догадываться. Обувание по утрам отнимает больше и больше времени, поэтому опасность с каждым днем увеличивается.

Воскресение, 4 марта.

Завтрак. Впереди очень, очень мрачно. Вчера к ночи мы, по обыкновению, забыли все наши беды, залезли в мешки и великолепно выспались после горячего ужина. Проснувшись также хорошо, собрались в путь. Солнце ярко светило, след был ясно виден, но поверхность была покрыта колючим, мерзлым инеем. Все утро мы тащили изо всех сил, и за 4 1/2 часа сделали всего 3 1/2 мили. Вчера вечером было облачно, в воздухе муть, поверхность плоха; сегодня утром – солнце, а поверхность ничем не лучше. Надеяться не на что. Разве что на сильный, сухой ветер; но в это время года это маловероятно. Непосредственно под верхним слоем кристаллов находятся твердые заструги, недели две назад представлявшие, должно быть, отличную для саней поверхность.

До следующего склада около 42 миль, провизии есть у нас на неделю, но топлива не более чем дня на три или четыре. Мы его экономим насколько возможно, но на пищу при такой усиленной работе нельзя скупиться. Положение ужасное, но никто из нас еще не падает духом; по крайней мере, мы притворяемся спокойными, но сердце замирает каждый раз, как сани застрянут на какой-нибудь заструге, за которой густой кучей нанесен сыпучий снег, – и ни с места. Теперь, пока температура держится около –20° [–29 °С], все же лучше, много легче, но холодную волну нужно ожидать с минуты на минуту. Боюсь, что Оутс очень плохо перенесет такую напасть. Помоги нам, Провидение! Людской помощи мы ожидать больше не можем разве только в виде прибавления к нашей пище из следующего склада. Скверно будет, если мы и там найдем такую же недостачу топлива. Да и дойдем ли? Каким коротким показалось бы нам такое расстояние там, на вершинах. Не знаю, что бы со мной было, если бы Боуэрс и Уилсон не так упорно смотрели на вещи с лучшей стороны.

Понедельник, 5 марта.

Завтрак. К сожалению, должен сказать, что дела идут хуже и хуже. Вчера ненадолго поднялся ветер, и мы наши мизерные утренние 3 1/2 мили к вечеру дотянули до 9 с небольшим. Легли спать, поужинав чашкой какао и замороженным, едва подогретым пеммиканом.

Лагерь № 47. Такое воздержание сказывается на всех, главным образом на Оутсе, ноги которого находятся в плачевном состоянии. Одна нога вчера к ночи страшно распухла, и сегодня он сильно хромает. Мы выступили, позавтракав пеммиканом с чаем. Мы стараемся себя уверить, что пеммикан так вкуснее. Шли утром 5 часов по несколько лучшей поверхности, покрытой высокими бугорчатыми застругами. Сани два раза опрокидывались; сделали около 5 1/2 мили