Дневники русской женщины

В этот день на курсах И.А. Шляпкин назначил собрание по поводу Пушкинской вечеринки. Когда я пришла – все были уже наверху в зоологическом кабинете, собралось человек 20. И.А. заседал за столом, вооруженный адрес-календарем и листом бумаги. Я записалась в бюро для устройства вечеринки, не рискуя выступать в качестве артистки; ко мне присоединилась В., решив взять на свою долю хлопоты по доставке статуи Пушкина из Лицея на курсы. Мы, т. е. бюро, человек 8, усевшись за отдельный стол, живо кончили свое дело: разобрали все вопросы по устройству художественной части вечеринки. Илья Александрович, отдельно от нас, составлял список желающих исполнять сцены и картины. Началась считка: выходили одна за другой желающие исполнять, читали сцены из «Русалки» (роли мельника, дочери и князя), «Бориса Годунова» (Самозванец и Марина) и «Цыгане» (Земфира, Алеко, Цыган). Во время репетиции смеху и шуткам не было конца. Вскоре меня вызвали вниз – приехала М.П.; я бросилась к ней, повела ее наверх, и так как мне не хотелось уходить, просила М.П. подождать немного. Я была так рада видеть ее у себя… она такая изящная в простом черном платье, с брошкой – значком «Армии спасения». Репетиция продолжалась, и бедный И.Ал. должен был оставаться здесь до 5 часов.

Вечером мы вдвоем должны были ехать на собрание кружка у о. Григория П-ова, который основал студент Б. Мы приехали вовремя, члены только собирались: пришли два студента, два медика, лесник, одна медичка, с высших курсов учащаяся была я одна, остальные – барышни, человек 5, мужчин же было гораздо больше, из них – о. С-тинский, трое-четверо взрослых мужчин и, наконец, весьма ожидаемый профессор В. Всего собралось человек 25. Но странно было: люди, собравшиеся во имя единения, не соединялись, а разъединялись; мужчины входили в кабинет или сидели по углам, женщины собирались около стола с альбомами. Меня невольно поразила богатая обстановка квартиры, такой я не видала не только у своих профессоров, но даже у родных, людей очень состоятельных. Огромный салон мог вместить в себе свободно 30–40 человек. О. Григорий, совсем еще молодой человек, очень любезно встречал всех; обо мне ему говорил член братства – Иван Саввич Н. – и он сейчас же изъявил согласие на мое участие в этом кружке.

Перед началом собрания Б. встал и предложил прочесть статью Меньшикова о дружбе; собрание согласилось, лесник прочел ее. Она написана лет пять назад об этических обществах за границей, начало которым у нас положил профессор Вагнер несколько лет назад. В статье высказывались очень хорошие мысли о дружбе, единении людей. После прочтения такой статьи, по моему мнению, надо бы тотчас же перейти к обсуждению практического применения этих мыслей к нашим взаимным отношениям в данном случае. Но вышло не то. О. С-тинский стал уговаривать профессора В. быть председателем кружка, ввиду его заслуг на поприще основания этических кружков. Профессор отказывался. Его уговорили стать председателем хоть на это собрание, он согласился… и тут началась та странная комедия, которая отняла весь смысл у этого собрания.