Дневники русской женщины

– Хорошо. Я сейчас напишу письмо, а завтра рано утром вы пойдете в госпиталь Бусико, спросите monsieur Lencelet и подождете ответа.

И я внутренне смеялась от души. Забавно было видеть, как он весь насторожился при слове «monsieur», как явное огорчение отразилось на его лице. Пришлось для его успокоения объяснить, что посылаю его к интерну за книгами, нужными мне, а посылать письмо по почте – долго ждать ответа, так удобнее, он скорее принесет.

По мере того, как я объясняла – лицо его прояснялось, и наконец – вполне убежденный, что «ничего тут нет» – он с тем же восторгом принес мне бумагу, перо, чернила и конверт, и я наскоро написала записку…

24 мая, пятница.

В одиннадцать часов утра Herrmann-sen стучался в мою дверь.

– Entrez¹⁰⁸.

Он вошел сияющий. Я знала, что ему доставит удовольствие подробно рассказать об исполненном поручении, а мне – выслушать. Недаром немцы – народ обстоятельный. Он начал с того, как нашел конку, как сначала перепутал, и не на ту попал, и потом догадался, пересел на другую и т. д. Наконец, как пришел в Бусико, как его впустили, как он долго ждал в павильоне. «И вот он вышел. Я ему передал ваше письмо, он взял, прочел, спросил, как вы себя чувствуете, я сказал, что не знаю, – и потом куда-то ушел и принес ответ. Вот».

И Германсен достал из бокового кармана своего сюртука вчетверо сложенный желтый листок, на котором было напечатано «Consultations gratuites»¹⁰⁹ – там наскоро, его рукою были написаны две строки: venez ce soir, après dîner. Mes sentiments très respectueux. Lencelet¹¹⁰.

– Mais savez-vous, mademoiselle, – прибавил честный немец, – c’est un beau garçon et très sérieux¹¹¹.

Так он красив? A ведь в самом деле я еще до сих пор не успела рассмотреть его лицо.

И так же добросовестно ответила немцу:

– Non, monsieur, je ne sais pas; chaque fois que je l’ai vu j’étais dans un tel état nerveux que je ne pouvais pas lever les yeux¹¹². – И я от всей души благодарила милого юношу.

В восемь часов я одевалась, чтобы ехать в Бусико. Наступающее лето заставило расстаться с траурным платьем, и вместо черного корсажа я купила несколько белых. Большая белая шляпа à la Bergère… Впервые в жизни я одевалась с удовольствием: зеркало отражало прелестную молодую женщину, которая счастливо улыбалась мне…

Мне казалось, что электрический трамвай идет медленно… и еще пришлось ждать бесконечные десять минут у вокзала Montparnasse, так как трамвай St. Germain des Près-Vanves оказался переполненным…

Вот наконец – rue Lecourbe… а там немного дальше Бусико. Опять неизбежный вопрос консьержа:

– Où allez-vous, mademoisele?¹¹³

– Monsieur Lencelet¹¹⁴.

– Premier étage à droite¹¹⁵.

Перед, тем как позвонить, я посмотрела на маленькую аспидную доску, на рамке которой черными буквами напечатано – «interne de garde»¹¹⁶, а на доске мелом написано было: Lencelet.

Так вот отчего он бывает здесь по пятницам! значит, это его дежурство.

Я позвонила. Горничная отворила дверь.

– Monsieur Lencelet vous prie de l’attendre ici¹¹⁷, – сказала она, вводя меня в библиотеку.

Дверь соседней комнаты тотчас же отворилась, и из нее вышел Lencelet.

– Bonjour, mademoiselle… прошу вас подождать в моей комнате… Мы сейчас обедаем… А вы?

– Конечно.

Мы прошли в его комнату. Он зажег электричество. Окно было открыто, и поток майского воздуха лился в комнату.

– Извините, что я вас оставлю. Вы, конечно, читаете по-немецки? – спросил он, подавая «Frau Sorge» Зудермана.

– Да.

– Так вот, почитайте пока, а если хотите – вот и медицинские книги. Я скоро вернусь.

И он быстро ушел.

Оставшись одна, я с любопытством осмотрелась. Дверца зеркального шкафа была приотворена. Я заглянула туда: толстые книги в красивых переплетах стоят там… Ни вещей, ни платья – ничего! как странно… Туалетный стол – пустой. Чем больше вглядывалась я в обстановку комнаты, тем более она производила впечатление чего-то двойственного – точно она служила каким-то временным пребыванием. Письменный стол был буквально завален книгами на французском и немецком языках с массою рисунков… среди них валялась пачка запыленных визитных карточек. Я взяла и прочла: В. Lencelet. Interne en médecine des hôpitaux. 5, rue Brézin¹¹⁸.

Так вот оно что! Значит, он живет не здесь, а где-то в городе.

Ящик письменного стола был не вполне задвинут: в нем лежала масса всяких бумажек, писем…

Я плотно задвинула ящик и рассеянно перелистывала толстый медицинский том. Из книги выпала закладка – узенький клочок бумаги, вырванный из тетради – как мне сначала показалось.

Я подняла его, чтобы вложить обратно на место, и вдруг нечаянно прочла: «pas trouvée chez-moi»…¹¹⁹

Письмо от женщины, – а-а!

И только тут заметила я, что клочок бумаги был элегантной голубой узенькой карточкой с золотым обрезом, такой узкой и длинной формы, какой я еще не видала.

Так вот как…

Я вертела в руке бумажку. Взглянула еще раз… какой неразборчивый почерк! только и видно, что «pas trouvée chez-moi», должно быть, извинение, что не застал ее дома. Вверху стояло число: 2 Fеvrier 1900…