Дневники Трюса

Однажды мама сказала мальчику: сиди за пианино, играй два часа. Мальчик сел, и ему тошно стало невыносимо. Он подбежал к часам и перевел стрелки. Сразу стало на два часа больше. Пришла мама: молодец, два часа играл, умница.

Вот такие младенцы мы. Мы только торопим время, играем в него. Оно чудный способ градировать бытие и деградировать… И сидит в нас какой-то бес, двигает стрелки против часового хедан-сарава налево. Мы движемся вспять. И чем дальше в прошлое, тем ближе к цели. Ах, автокукушечка. Прокуковала заключенным каждому по 10 000 лет…

Пришла в тюрьму складная мадам де О. Персонаж романа Дюма-Франса-Мопассана. Скорей даже Мопассана: «Мне, конечно же, нужно видеть г-на де Ю. Де Лакрю, я вам говорю». «Его нет». «Но ведь он здесь». «Нет, я вам говорю, никакого здесь Ю.» «Тогда, может быть, есть г-н От-а-до-я?» «От-а-до-я? Вы что, весь алфавит человеческих жизней хотите перечислить? Нет здесь никакого окаянного.» «Тогда возьмите… Я принесла… тут… — и она смутилась, смялась, нервно вытащив сверток. — Дайте кому-нибудь.» «Оставьте, хорошо. У кухарки три сына, и она бедна, я дам ей».

Мадам де О. исполнила свой долг. Она ушла к своей единице, с которой составляла законченную Деканаду диады 10, мадам де О Десять. Гнутый развернул пакет: кольцо с жемчугом, купюры и белье. Записочка: «Я оставляю тебя… Де О.» И что-то вроде: «Память одна будет нам поводырем в вечности, я не виновата ни в чем…» — очень неопределенные записи. Гнутый распорядился оперативно: банкноты — себе в карманы, перстень — жене на палец, письмо — в урну и туда же белье.

Графу же де Ю он сказал на следующий день: «Приходила мадам Гран При, она привезла вам первый приз за ваши скачки к тюрьмам, но пришлось отдать обратно: администрация запрещает пользоваться посторонней косметикой. Она просила передать, что очень любит вас». «О, милая де О При, — думал благородный Антиной и наворачивал слезы на глазные яблоки. — Как она самоотверженна!» А в камере вторили ему: «Добрая милосердная женщина м-м Не Так Ли Жетюэм, не правда ль, я тебя люблю. М-м Живописный Романс… Неспетый», — и тоже вытирали слезы платком. Кухарку Гнутый выдумал, но имя её записали в книгу Вечных Узников, куда вносились лишь достойнейшие и члены императорских фамилий, гостившие в здешнем тауэре. «Она заслужила того, бедная кухарка», — мыслил Гнутый, пересчитывая купюры прямо в кармане, чтобы никто, не дай Бог, не увидел…

Все наоборот в нашем мире. Можно даже инспектора вывернуть наизнанку. Уверяю, совершенно ничего не изменится, кроме имени. Будет не Гнутый, а Перевернутый. Перевернутый наизнанку — это даже лучше для инспектора, чем Гнутый. Подумаешь, велико дело — спину гнуть. Но какова мадам де О!

Как может обойтись цивилизация без евреев? У Атлантидов были свои евреи, и у лемурийцев, и даже у Потом рожденных (так утверждает Штейнер).

Однажды N сидел в Камере Пусто Было — очень пусто было, легко, светло и тяжело. Пусто — это главное. И вдруг к нему вошли — погром, что ли? — с вилами. Вломился лысый тип: «Спасите меня!» «Я? Да что вы, я комарика не обижу, как же мне, помилуйте, в морду бить вашему врагу?» «Спрячьте меня», — и смылся из виду. За ним — погоня. «Не видели?» «Не видел». «Был?» «Не был».

Тут на счастье проходила уборщица Нюра. «Нюрочка, что произошло?» Уборщица вытерла руки о половую тряпку и об юбку и сказала: «Ой, страсти какие! Представляете, тот, что только что пробежал, — мусорщик, пристал к другому типу, первому, которого вы встретили, и говорит: «Я знаю, кто ты». «Ну кто я, кто я? Скажи мне, наконец, а то я не знаю», — тот говорит. Но первый схватил его за глотку и стал душить: «Ты в прошлом воплощении Иуда Ирод. Ты фарисей, книжник, ты Христа вешал. Ах ты, Вечный Жид!» «Я — коренной англосакс, я фундаментальный хомо-секс, человек сексуальный. Что тебе от меня надо? А ты, кстати, кто тогда?» «А я — Варрава, распятый вместе с Христом. Я — основатель Церкви Распятого Кающегося Вора». «Ну и катись себе…»

Но мусорщик (первый) начал душить прошлое воплощение гонителя Спасителя. «И что тебе от меня надо?» «Я пришел в мир покарать тебя. Стоило ради этого 50 лет работать мусорщиком», — это была уже совсем еврейская интонация. Они сцепились, потом сели разбирать воплощения. А кровь с Голгофы капала прямо на зарытый под горой череп Адама, а носил на голове этот череп Адама наш главный персонаж супер Н, человек Никто.

Потом, как заведено, стали целоваться, обниматься, мирить воплощения-превращения. Интересная жизнь.

Позвали кухарку: «Можешь быть Марией Магдалиной». Быдловатого позвали. Быдловатый посмотрел «оккультный дивертисмент», почесал живот и разогнал всех. А N стал бояться выходить на улицы: как бы кто-то из местных ясновидящих не прочел его книгу жизни, запечатанную во лбу, как утверждают раввины, а потом не захотел мстить за его прежние грехи.

— Мой N, ты застрял в одной точке, где твой динамизм?

— Поперхнулась Карма костью собачьей от моей жизни…

— Зачем ты здесь оказался?

— Зачем, за что? — еврейский вопрос… Еврейский вопрос в России. Зачем, за что?