Дни, что нас сближают

Петьо пытается забыть о письме бригадира, но оно не дает покоя. Ведь только он знает, что такое планы-графики, пусковые сроки. Вот почему слова Крика говорят ему о многом. Говорят о таких вещах, которые непонятны его друзьям.

Джони Ванков продолжает орать благим матом. Он дерет глотку, восхищаясь собой, потому что Шелла однажды неосторожно заметила, что он второй Армстронг. Из расслабленных струн гитары вылетают вымученные звуки, бьются о стены, от них звенят стекла. Душно, но окна закрыты, потому что город спит. Порядочный город всегда предпочитает ночную тишину нестройной музыке. Ведь город — это не завод, не стройка, чтобы бодрствовать всю ночь…

Петьо потягивается на диване, усталые веки смыкаются. Одолевает скука. Он собирается уходить, но Шелла склоняется над ним. Длинные нежные пальцы касаются его лица, ласкают. Усталость превращается в приятную истому. Он хватает губами ее длинные волосы, упавшие на его лицо. Шелла встряхивает головой, и они закрывают его всего, засыпают, душат. Лицо Шеллы приближается к его лицу. Ее дыхание, прерывистое и нежное, не позволяет ему перевести дух — иначе не хватит воздуха ей.

Неожиданно она быстро отстраняется, ее волосы легко потрескивают, скользя по губам.

— Эй, глупыш, вставай, потанцуем.

Обидевшись, Ванков перестал надрывать свои голосовые связки. Кто-то поставил новую пленку, раздался голос Эдит Пиаф. Шелла повисла на шее Петьо, но он не чувствует ее тяжести. Для его крупного загорелого тела, набравшего сил на стройке, она кажется пушинкой. У него чуть неповоротливая шея, но он прямо держит голову, улыбаясь смуглым, обгоревшим лицом. От ветра его брови и волосы выгорели, кажутся неестественно пепельными, словно их кто налепил. Как-то он попытался их пригладить, но ничего из этого не получилось. Шелла заметила и с присущей ей циничной откровенностью высмеяла его. И вдруг почувствовала, что перед ней мужчина.

— Ух, ты какой, — вызывающе сказала она. — Мускулы как у тебя налились…

Она прижалась, и он тут же продемонстрировал свою силу.

— Полегче, прошу тебя. Оставь на потом…

Петьо понимал, что последует потом. Прочитал это в погрустневших и злых глазах остальных ребят, почувствовал, что между ними шла невидимая схватка за вечер с Шеллой и он побеждает. Никогда он этого не подозревал. Шелла пригласила его, и он пришел, потому что не мог не прийти. Она не из тех женщин, которым отказывают. Интуиция подсказывает Петьо, что она его разыгрывает. Он понимает это. Убежден в этом. Но ему хорошо. И он весь во власти ее эксцентричности.

После полуночи она везет его на дачу своей тети — маленький замок-особнячок в двенадцати километрах от Софии.

Такси разворачивается, трогается с места вниз, повороты прячут свет мигающих фар, и на пустынной дороге остаются они вдвоем, Петьо и Шелла. Она — бледная Дульцинея. Он — бесконечно влюбленный рыцарь. И овеянный старинными легендами замок. И сумрак истаявшей луны.

— Устала! — стонет «златокудрая красавица». — Неси меня, мой повелитель!

Рыцарь откидывает плащ, протягивает руки и подхватывает ее, словно «легкокрылую бабочку». Сердце ее учащенно бьется, как у испуганной серны. Он спешит! Вот перед ними огромные ворота, закованные в броню. Они стучат, но слышен только храп пьяных пажей, спящих мертвым сном. «Маленькая хозяйка большого дома» топает каблучком о каменный настил, чтобы показать, как она рассержена.

— Я их проучу, — грозит она.

Влюбленный рыцарь совершенно уверен — она выполнит свою угрозу. Но пусть это будет завтра. А сейчас?

— Неужели ты оставишь меня здесь! — всхлипывает она. — Лезь!

Рыцарь обходит замок. Сторожевые башни и бойницы недружелюбно смотрят на него с высоты, и только проржавленная водосточная труба вселяет надежду. Он хватается за нее. Упирается ногой в стену и делает первый шаг к спасению «маленькой хозяйки большого дома». Труба, почувствовав тяжесть, скрипит, но неустрашимый рыцарь, сохраняя хладнокровие, медленно ползет вверх. Водосточная труба качается, стонет, протестует, это ведь не ее дело, и угрожает в любой момент обвалиться. Наконец она обрушивается, и неустрашимый рыцарь летит вместе с ней на балкон второго этажа, где он превращается в обыкновенного Петьо с ободранной ногой и порванными штанами.

Петьо нажимает на дверь, она скрипит и с треском открывается. Но в этот момент сноп света слепит ему глаза, он поднимает руку к лицу и отступает на шаг.

В пустой даче раздается смех.

— Ну ты даешь, вот это да!

Шелла держит в руках ключ и радуется как ребенок. Холодные мурашки обжигают его будто огнем. Он готов кричать от обиды. Она понимает это и спешит его успокоить. Нежно касается рукой, ласкается с осторожной преданностью котенка. Все это длится лишь несколько мгновений. Его сильные руки хватают ее за талию, высоко поднимают и опускают в кровать на болезненно белую простыню…

Профессор Икономов продолжает лекцию. На классной доске появляется новый чертеж.

— Сектор E, — поясняет профессор. — Общее устройство.