Дни яблок

— Чтобы души грели ноги, как придут, — заметила Вальбурга. — Они же там по косточку в воде.

— Это почему?

— Так ведь здесь по ним горюют, плачут. Вот ноги и мокрые…

— И без шапки, — свирепо сказал я.

— А если, например, в море утонул? — спросила Аня. — Связать попонку?

Она явно готовила соус: щедро плеснула бульона в миску, выжала туда лимончик, удушила остатки апельсина, добавила сахар, попробовала… Открыла духовку, выдвинула противень, залила соус и вернула свинину в печь.

«Минут сорок», — сказала сама себе Аня.

— Всех поминали, а безмогильных особо. Убирали в доме, мылись и оставляли в бане ведро чистой воды и веник новый — для духов. Готовили щедро. Прежде застолья хозяин читал молитву, обходил накрытый стол со свечой, предков звал по именам, приоткрывал окна, дверь, чтобы могли зайти, угоститься. Перед тем как приступить к очередному блюду, часть его откладывали на специальную тарелку для… нездешних, — сладко пела Юбче.

— Это всё не новость… — заметил я.

— Придумки про яства были разные, — продолжала Вальбурга задушевно. — Чтобы число яств обязательно нечётное и не меньше пяти. Чтобы угощенье подавали парно в четном количестве.

— Опять не вижу смысла, — ровно сказала Аня. — Мыть посуды больше… Это если семь блюд, значит четырнадцать тарелок… А если столько нет?

— Для равновесия, — ответила Юбче. — чтоб не обидеть ни тех, ни иных. Кое-где разрешали съесть только три блюда и выпить только три чарки. Чтоб по-честному, что себе положил, тем и с духами поделись. На Диешвдину ели долго, не спеша, сдержанно. Вспоминали лучшее об умевших, так славили род. Начинали разговор с рассказа о самом достойном из предков, а заканчивался поминанием недавно усопших. Остатки пиршества оставляли на столе, чтобы пращуры остались до зари.

— Давай лук уже, — сказала мне Гамелина, — пора…

— Но пришедших надо было не только щедро угостить, но и повеселить, как следует, иначе они могли обидеться и наслать неурожай и злыдни, — продолжила Юбче. — После ужина хозяин говорил: «Свои святые, вы сюда летели, пили, ели, а нынче вертайте». Это означало, что настало время гаданий — например, горящую свечу тушили лепёшкой или куском хлеба и смотрели, куда пойдёт дым. Если шёл вверх, то это хорошо, а если в сторону дверей — это плохо. К покойнику.

Потом, после гаданий, начиналось увеселение предков. Тешили их по-простому — плясками, песнями, маскарадом. Богачи жгли огни всю ночь. Знаю и такое: на праздник навещали кладбища. Убирали могилы, оставляли угощенье и свечу. Кое-где в честь каждого умершего разводили отдельный костёр — прямо на могиле. Приносили в горшочке угли, поджигали от них хворост, а сам горшочек разбивали…

— Вдребезги об могилу? — поинтересовалась Гамелина и ответила сама себе: «Такое и сейчас есть, только с бутылками…»

Она проверила свинину: потыкала её ножом и закрыла духовку. «Четверть часа», — сказала Аня.

— Знали некогда поверье, — продолжила Юбче, — что если в Диевдину после ужина не спать, то можно увидеть духов. Бывало, да, но после таких встреч больше помалкивали. Или отпирались: дескать, не далеко не близко, ни высоко не низко… А такое время: Дни яблок… Брума. Всякий занят хлопотами об ушедших. И каждый старается по-своему. — пальцы Юбче вдруг подобрались к ножу совсем близко. — Одна же девица была из решительных. Задумала получить отдухов, недоданное, как ей казалось. А именно: золото, но, может, и серебро, чтоб хватило на обзаведение и устройство дел, но и на кубышку осталось. Побольше.

— Кто бы осудил, — заметил я, добивая луковицы.

— Были и такие, да их не послушали. Для начала девица стала якшаться с колдуном. Угощала, слушала, облегчала участь, как могла, но до себя не допускала. Хотела большего, как видно.

— А колдун, конечно, дурачок слепой. И слабослышащий попался, весь дряхлый? Так? — поинтересовался я, превращая лук в пыль.

— Сумела внушить, — вела своё Юбче, — лживую мысль. Охмурить. Да и колдун был мёртвый… Скорее уже дух. К тому же злой. С таким не всюду обвенчают, даже и с приданым… И вот, как раз на Диевдину, в дни душ, она отправилась к кромке вод, где в солёной земле, что является лишь во время отлива, лежал её любезный под огромным камнем.

Сейчас подобных почти не встретишь, но тогда ещё были знающие люди. Умели призрака колышком прибить и в землю загнать, а после — привалить заклятыми камнями. Вот и тут над колдуном в своё время учинено было именно так…

Очень хотел он выбраться, да только девица бы, может, и не согласилась… Ведь от сделанного им такие духи злобны стократ, и буде выпущенным, призрак неблагодарен — душит избавителя или же морозит до смерти.

Сложные отношения. Ни посмотреть, ни потрогать, — подытожил я.

Аня громыхнула крышкой.

— Такое скоро говорить, — не поддалась Юбче. — Совсем по-другому дело идёт. Девица возилась долго, всё искала нужный ключ. Чтоб подходил Поскольку над неглубокой могилой положен был камень, дальше цель, а маем замок на ней… Наконец, когда море вовсе отступило, донеслись до неё, из-под песка, призрачные речи «Лишь слово, — сказал дух. — Лишь слово ключ».

— Это голая теория, — заметил я.