Дни яблок

— Я так и понял, — протарахтел дядечка. — Важные дела… Важные люди, а особенно один, сильно надутый… Как можно прийти просто так, спросить за здоровье, купить булку хлеба, бутель молока или взять в аптеке таблетку в подарок… Кто сейчас так ходит? Все ходят куда попало, по делам, ой… — И он пропустил нас.

— Ах! — вдруг беззаботно сказала бабушка. — Но я поняла. Теперь больше не страж? Ты не в силах… ноги, да. Голова… Но сказал бы одразу, не прыгала бы сходами. Что прынести тебе? Молока? Бульону? Грэлку?

— Грэлку обязателно! С молоком и бульоном, — вклинился я, — взболтать… может, стошнит.

— Кто-то интригует тутай, — сказала бабушка. — Кто-то сильный, старше. Захотел обойти. Такое…

Стало тихо и неприятно. Я оторвал листик с настенного календаря.

— Должна идти. И незаметно, — напористо сказала бабушка.

— Я рад, и что?

— Но поняла, ты против? — нехорошим голосом уточнила бабушка. — Встал против меня? Добре думал над тем? Долго?

— А должен был? — вяло огрызнулся Бранд.

— И был, и есть, сам знаешь, — значительно мягче проговорила бабушка.

— Все вы хотите моей смерти, — торжественно произнёс Бранд. — И давно сговорились. Я мешаю вам, да. Ходить сюдема-тудема и забесплатно. Эти трюки давно известные.

Бабушка поискала что-то по карманам, затем участливо преподнесла Бранду тюбик валидола. Старый скандалист прытко ухватил добычу, потарахтел ею, затем отвинтил крышку и, сердито выпучив глаз, глянул внутрь.

— Так и знал — початый, — буркнул он и вытряс сразу три. Запахло аптекой.

— Вот теперь, думаю, поможет, — удовлетворённо сказал Бранд, очевидно, прислушиваясь к сердечным ритмам и свисту крови в сосудах. Посопел шумно, потарахтел оставшимся валидолом, кашлянул. Я уже раскрыл рот, но бабушка с завидной оперативностью наступила мне на ногу. Больно.

Хозяин дома простонал нечто писклявое. Закашлялся. Бабушка достала зеркальце и поправила причёску, спрятала зеркало и щёлкнула замком сумки…

— Я пропущу тебя, а ты простишь мне долг, — еле слышно проскрипел Бранд, ужасаясь, видимо, собственной щедрости. — Такое моё слово, и всё, ой.

Бабушка милостиво кивнула. Я бессовестно хихикнул. Бранд потёр лапки одну об другую. По комнате разнёсся шорох, похожий на шёпот, и некий сургучный запах. Такой бывает, когда вскрываешь посылку.

— А теперь молчите и не думайте — мине надо работать, — важно процедил Бранд и поцыкал зубом для эффекта. Бабушка пожала плечами. Я оторвал от календаря ещё один листик.

— Эээффааатааа, — пропел Бранд неожиданно чистым и красивым голосом. С потолка упал кусочек штукатурки. Я удивился. Бабушка не дрогнула — ни лицом, ни духом. В комнате началось определённое движение — где-то о подстаканник надрывно стучал стакан, мимо нас прополз коврик, за ним в коридор ушел стул — довольно старый, венский.

— Ээффаатаа, — вновь повторил Бранд. — Эффата! — крикнул он.

Окно распахнулось само собою. Портал раскрылся. На давно немытый пол упали ещё несколько кусочков штукатурки.

— Что надо сказать старому человеку? — обратился к нам хозяин.

— Оц-поц-первертоц, бабушка здорова. Кушает компот, — вырвался вперед я. Оттоптанные пальцы на ноге покалывали. Из портала пахло озоном и тюльпанами.

— То звыклые бздуры, — мягко сказала бабушка и махнула в мою сторону рукой. — Гормоны, от них злостивость. Но я простила тебе все долги, — заметила она Бранду. — Можешь начинать обратно.

— И чтобы ты не сомневалась, — ответил он ей и ненадолго усмехнулся. — Прощайся с дамой, шкет, — прокашлял Бранд в мою сторону.

— Меня зовут по-другому, — ответил я и обратился к бабушке.

— Берегитесь ветра и смутная не будьте, — мимо воли своей произнёс я и, кажется, покраснел — хотел попрощаться иначе.

Бранд поцыкал зубом, подал бабушке руку, та, приняв его помощь, шагнула сначала на маленькую скамеечку, потом на табуретку, затем на подоконник. Оглянулась, нашла меня, оглядела — сверху вниз. Вздохнула.

— Безжурному Сиону горе, — сказала бабушка и пропала в сиянии.

За окном воцарилось серое и печальное октябрьское небо.

Я выглянул — очень внизу, на водопроводном люке, посреди двора, грелись кошки. И всё…

Господин Бранд подкрался к окошку своей возмутительно хромой и шаркающей походкой.

— Ой-ёй-ёй, — простонал он тоненьким противным голоском. — Я уже много раз говорил, но никто не слушал… У меня совсем не ходят ноги. Такая боль, такая боль… не помогает даже лист капусты. Ты не знаешь, какое сегодня число?

— Вам бы хорошо яду попробовать, — ответил я, примеряясь к окошечку. — Из змеи. Втереть. А вы можете взять за вход с меня? А куда попаду я, если…

— Куда надо, туда и попадёшь, — неожиданно спокойно сказал Бранд. — Все попадают куда надо — некоторые быстро, некоторые — потом. Давай расскажу тебе сказку, — настойчиво предложил он. — Между важным делом. Такая простая сказка, там нет абсолютно ничего интересного на первый взгляд. Можешь сделать вывод.

— Это надолго? — поинтересовался я.

— Если ты умеешь слушать — надолго пройдёт мимо и не заметит, — заверил меня он.

— Тогда согласен, — сказал я и сел на подоконник.