Дни мародёров (СИ)

Дядя не удивился: сначала просто смотрел на него запавшими черными глазами, в которых ещё теплился прежний бойкий огонь, и Сириусу казалось, что он тоже хочет сказать ему что-то очень-очень важное…а потом в этих глазах вдруг заблестели слезы, дядя пару раз моргнул, крепко сжал шею Сириуса обеими руками, коротко и быстро прижал к себе его голову, погладил по макушке, как маленького, похлопал по плечу и торопливо выпроводил за дверь.

Больше они никогда не виделись.

Спустя пару недель дядя Альфард умер и семья, сделала всё, чтобы от него в буквальном смысле не осталось и следа: он пропал с семейных снимков, пропал с гобеленов, пропал из документов, а его завещание на имя старшего племянника оказалось плотно запертым в материнском столе.

За все пять лет Сириус написал домой писем десять, не больше. Всеми своими переживаниями и новостями он делился с дядей, все подарки на Дни Рождения и Рождество, деньги и вещи он получал от него, в том числе громовещатели и затрещины после визитов в кабинет к Макгонагалл…

Теперь же его письма стали уходить в никуда и он, скрепя сердце, написал матери. Она сказала, что Альфард уехал куда-то на край света, и только спустя полгода Сириус узнал обо всем, когда нашел завещание…

И с тех пор его постоянно мучали вопросы:

Думал ли дядя о нем в последние часы?

Думал ли, что племянник предал его, бросил в самый тяжелый момент?

Почему сам не стал бороться? Почему не попросил помощи?

Ответы он уже никогда не узнает.

Также, как никогда не сможет снова войти в дядин кабинет, чтобы просто поговорить, посмеяться или попросить совет…

А ведь сейчас ему так нужен его совет.

И не только по поводу будущей женитьбы и отцовства.

Ему нужен был кто-нибудь, кто помог бы распутать этот клубок внутри.

Сириус повернул голову и взглянул на соседнюю дверь, на табличке которой значилось «R.E.M.»

Голубовато-серые простыни.

«П-перестань…»

И жалобное постанывание.

Теперь, когда они так нарочито игнорировали друг друга, он совсем съехал с катушек — заводился от одной только мысли о ней. Вот и сейчас — по телу словно теплый ток пробежал и ударил в низ живота. Да, если уж говорить начистоту, в груди тоже что-то нехорошо защекотало, но это не так важно.

Сириус зажмурился.

Как же он хотел к ней, с ней, в неё…

Черт возьми, похоже он самый настоящий мазохист.

В мире так много замечательных, интересных и ласковых девушек, а он в семнадцать лет собирается жениться на Блэйк Забини, а сам в это время только и мечтает залезть в трусы к сестре Люциуса Малфоя.

Если кто-то сверху решил так подшутить над ним, то шалость удалась. Пора её заканчивать.

На этой мысли Сириус кое-как собрался с духом, зажмурился и постучал.

Распахнув дверь, старая-добрая Блэйк как всегда, сначала осмотрела его с головы до ног, а когда нашла внешний вид Сириуса удовлетворительным для себя, потянулась к нему с поцелуем. Сириус позволил её губам оставить у себя на щеке липкий отпечаток.

— Тебе нравится? — Блэйк покрутилась на месте, чтобы он мог оценить её наряд.

Шелковое, пышное платье с невероятно тугим для беременной девушки, поясом, туфельки на крошечном каблуке. Кудрявые шоколадные локоны уложены в пышную прическу и перехвачены ободком с идиотским бантиком. Блэйк сияла и переливалась от счастья, сверкая улыбкой, так что вдруг удивительно напомнила Сириусу тупую белозубую ведьму с рекламы чистящего средства в Косом переулке:

«С миссис Чистикс просто блеск, и без чар вас ждет успех! Миссис Чистикс!»

— Блестяще, — проворчал он и закрыл дверь.

Ему никогда не нравилась её комната.

Всю школьную мебель здесь заменили другой, дорогущей как сто чертей и ужасно безвкусной. Свободное от неё пространство затягивали метры и метры оранжевой, червонно-алой и желтой ткани, вместо слизеринского балдахина над кроватью нависал вычурный, золотой, с восточным узором, кисточками и слонами, бредущими по резной лакированной спинке. Но самое гадкое — это куча волшебных растений из теплиц семьи Забини, которые, казалось, перли прямо из стен, пола и потолка. Здесь были заросли кусачей герани, сонный плющ, бегущий по стене на потолок, побеги ядовитой тентакулы, которые вились вокруг столбиков кровати, словно живые змеи, ну и конечно, жалобно попискивающие дьявольские силки в углу. Все эти твари казались Сириусу разумными существами и их шевеление, шипение и приторные ароматы были одной из главных причин, по которым он никогда не спал в этой комнате. Боялся, что они задушат его во сне. Сама Забини, порхающая между этими сладкими гадостями, время от времени напоминала ему гигантскую ядовитую пчелу. Не то ужалит, не то зальет медом по уши.

— Я хотела надеть зеленое, но оно меня ужасно старит, зато светлое красиво оттеняет кожу, правда? — щебетала она, не глядя на Сириуса. — Располагайся, я буду готова через пять минут!

— Ты написала, что готова, — Сириус тронул пальцем маргаритку, стоящую на комоде. Цветок мгновенно попытался цапнуть его за палец. — Мы опоздаем.

— Это всего лишь пять минут, я же не могу пойти на ужин в таком виде.

— Ты хорошо выглядишь.