Читаем Дни нашей жизни полностью

— Выдумка очень хорошая. Мне она не приходила в голову. Но вы все-таки подождите еще немного, ладно?

Она так и не дождалась, ее вызвали в цех. Он сам зашел к ней уже в конце дня — торжествующий, сияю­щий, от порога сообщил:

— Ну, Аня, я раскидал всех, как борец! Часам к де­вяти...

Не поднимая глаз, Аня спросила:

— Что?

Он немного растерялся:

— Аня, сегодня суббота, и я ни за что...

У Ани был грустный и решительный вид, когда она сказала:

— Нет. Нет, Алеша. Я тебя прошу. Наша суббота откладывается до следующей.

— Аня! Почему?

— Так будет лучше. Не сердись.

Все еще не веря, что это серьезно, он спросил:

— Ты меня разлюбила, Аня?

Ей очень хотелось заплакать, она ответила дрожащи­ми губами:

— Кажется, нет. Только я уже говорила тебе... Лю­бить — значит беречь свою любовь. От суеты. От доса­ды. От всего, что портит...

— А я никому не позволю портить!

— И я. Поэтому — отложим.

— Но почему?

— А потому... — Она прикрыла глаза и выпалила, почти не переводя дыхания, все доводы, которые подби­рала с утра: — Потому, что я не хочу делить тебя с це­хом в такой день, потому что я не могу существовать для тебя где-то между установкой станков и планами новой работы, потому что я сама буду презирать на­чальника, который ушел из цеха, когда устанавливают новые станки, потому что тебе нужно сегодня и завтра спокойно обдумать, что и как делать, потому что...

Она остановилась на полуслове, поняв, что новых «потому что» у нее нет, а из всех высказанных важно для нее только одно: «Не буду я тебя делить ни с це­хом, ни с кем бы то ни было!»

Он и понимал ее и не хотел согласиться, а потому думал, что она как-то усложняет все. Да, ему трудно вырваться и подготовиться к ее приходу так, как заду­мано, не удастся — правда, дворничиха с утра скоблит и моет, все будет чисто и аккуратно, но вот устроить что-нибудь праздничное... Аня вчера сказала: «Завтра я приду к тебе в гости, понимаешь? И ты меня будешь принимать как хозяин». Он посмеялся: «А в воскресенье начнешь забирать меня в руки как хозяйка?» Она отве­тила — да. Он готов был подчиниться этому ее капри­зу... Но что же делать, если все так сошлось, и кто знает, скоро ли он будет — этот день, когда ничто не по­мешает?

И в то же время где-то в глубине души он был до­волен, потому что сегодня было уж слишком трудно вырваться, и сотни дел лезли в голову, и нужно было спокойно обдумать, что и как делать.

Он выглянул в коридор, чтобы убедиться, что никого нет поблизости, обнял Аню и на миг прижался лицом к ее плечу:

— Ох, Аня, если бы ты знала, как мне сейчас...

— И мне...     

— А может быть, ты просто очень мало любишь?

— Нет, не значит. Нет...

— Тебе хоть жаль меня?

— Нет. Мне гораздо труднее…

— Тебе?!

— Ну, обоим одинаково.

Она улыбнулась и отстранила его, потому что где-то поблизости хлопнула дверь, раздались голоса. Да и все равно она не сказала бы ему о своем новом открытии — что он человек, неспособный ничему отдаваться наполови­ну, что сегодня для него главное — простор, открывшийся его энергии, и она не знает, дождется ли дня, когда по­чувствует, что самое главное для него — она. И что она еще больше любит его за это. И что ей все же больно.

— Скажи лучше, Алеша, чем мне помочь тебе в эти дни? — отстранив горькие размышления, спросила она и, утешая, погладила его стиснутый кулак.

— Не знаю, — буркнул он. — У меня сейчас ни од­ной мысли в голове... Разве что ты придумаешь за меня что-нибудь очень умное и толковое?

— Постараюсь. Может, у тебя есть какое-нибудь по­ручение для инженера Карцевой?

Он сердито мотнул головой, потом вдруг сказал де­ловым тоном:

— Да, есть! И очень важное. Завтра днем — ска­жем, в три часа — назначь мне свидание. Где хочешь — на углу, на пляже, на пятой скамейке от входа в парк, у телефонной будки, под часами или где там еще пола­гается. Два часа прогулки и сумасшедшего ничегонеде­лания на природе, на ветерке и на людях.

— Хорошо. Чтобы не метаться возле пятой скамей­ки, пока ты возишься с установкой станков, в три часа на пустыре, напротив моего окна. Увижу тебя — и выйду.

— Но если я буду болтать на цеховые темы и хва­стать, какой я гениальный начальник, заткни мне рот... А к шести я вернусь в цех. И если я вдруг начну уве­рять, что мне не нужно туда идти, что я договорился с механиком и мы можем провести вместе весь вечер, — гони, гони к черту! Ладно?

— Прогоню. К черту.

— Только все-таки не очень уж, чтобы я понял, что это делается по моей просьбе, ладно?

— Ладно.

— А если в следующую субботу меня назначат ми­нистром или с неба свалятся уже не станки, а полный комплект турбинных деталей... ну, в общем, ни на какие новые отсрочки я уже не соглашусь.

— Да. Да. Иди, Алеша. Тебя, наверно, уже ищут. Иди.

Он ответил шепотом:

— До завтра... мой лучший-лучший друг.

Он проводил ее через цех до выхода, несмотря на ее возражения.

— Пусть смотрят и судачат сколько хотят! — ска­зал он с вызовом. — Если я им пожертвовал этот день...

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже