Дни нашей жизни

Разговор незаметно принял характер горячего спора «о самом главном», когда все высказывали свои завет­ные мысли и опровергали мысли других, хотя, по суще­ству, не очень-то и расходились во взглядах.

— Без творчества жизни нет, — отрезал Николай и в подтверждение рубанул воздух ладонью.

— Для чего ж тогда учиться? Квалификацию полу­чать? — ломающимся голосом закричал Виктор, всегда страдавший оттого, что его не принимали в расчет, счи­тали «маленьким», а потому споривший особенно рьяно и даже сердито. — Для заработка, что ли? Заработок, конечно, нужен, да разве в нем дело? Научили — спаси­бо, но и дорогу дайте!

— Не все же могут творить! — не слушая других, настаивала Валя. — Придумать, изобрести новое — это все-таки талант. А если у меня нет таланта? Но есть же и коллективная работа, и если я честно...

— А мысль ты вкладываешь? Душу вкладываешь? — возразил Николай.

— А по-моему, в жизни случается по-разному, — ска­зала Ксана, ни к кому не обращаясь и говоря как бы для самой себя. — И бывает так, что сознательно отка­зываешься от себя, от выбранного своего пути — ради общего дела.

Тут зашумели все: как? почему? кто требует такого отказа от себя?

— Случается по-всякому, — ответила Ксана, вынула шпильки, скреплявшие закрученные вокруг головы косы, потуже заплела косы и заново уложила их. Лицо у нее стало грустным и решительным.

— Ты о чем, Ксана? — осторожно, чтобы не спугнуть ее откровенность, спросил Николай и, помогая ей, стал подавать шпильки.

А Ксана, втыкая шпильки в прическу, скупо отве­тила:

— Была бригадиром. Выдвинули сменным мастером. Поступила учиться в вечерний машиностроительный. Намечалось назначить меня начальником участка. Гото­вилась к этому... Это был мой путь, моя мечта. А мне сказали: ты нужна как комсомольский работник. Вот и пришлось отказаться от мечты.

И, прерывая разговор, позвала:

— Пойдем, Валя. А то и не заметишь, как день прой­дет.

— Уже? — вырвалось у Николая.

В его голосе прозвучал такой испуг, что Ксана по­смотрела на Николая, смущенно потупилась... новым, девическим, ласковым, движением подтвердила: да, ухо­жу, пора! — и пошла из комнаты, уверенная в том, что за нею последуют.

— Что же вы так скоро? — всполошилась мать. — Я чай поставила. Попили бы чайку...

— Спасибо, — сказала Ксана. — У меня всегда так много планов на воскресенье, и ничего не успеваю!

Женя Никитин оставался, уходили только девушки. Не надевая пальто, Николай вышел проводить их.

— Ой! — вскричала Валя. — Я ведь и забыла, что моя тень за углом маячит!

И, не прощаясь, почти бегом удалилась, сама себе подмигнула, а на углу украдкой оглянулась. Ксана мед­ленно спускалась по ступеням, Николай слегка поддер­живал ее под локоть и, видимо, совсем не чувствовал холода, хотя был без шапки, в легкой рубашке, от кото­рой у него голубели глаза.

— Я так рад, что ты зашла, Ксана, — говорил он. — На заводе до тебя не доберешься, всегда у тебя народ толпится.

— Ты простудишься, Коля, — сказала Ксана, остана­вливаясь. — И ты все-таки заходи... — Она лукаво улыб­нулась: — Не только для того, чтобы лучшего стаханов­ца от нас увести!

— Когда к тебе забежишь, все твои ребята косятся: а этому что здесь нужно?

— Уж будто бы!.. Ты иди, Коля, ведь холодно.

— А если мне приятно проводить тебя?

Она пропустила эти слова мимо ушей, но пошла по­быстрее.

— Ты домой, Ксана?

— Нет, мне тут к одной избирательнице зайти надо.

— В воскресенье?

— А когда же? На неделе так трудно все поспеть!

— Я думал, ты торопишься в театр или в кино... Думал, тебя ждет кто-нибудь.

— Вот избирательница и ждет! — Она вздохнула, засмеялась и решительно повернула его лицом к дому. — Иди, иди, Коля, а то мне придется тебя в больнице на­вещать.

— Правда, навестишь? Тогда я заболею обязательно.

Она только улыбнулась, потом подтолкнула его в спину:

— Беги немедленно. А то и навещать не стану.

Он побежал к дому по-спортивному легко и разме­ренно. Сильный и теплый ветер обдувал его — весенний ветер, отгоняющий холод. Последний снег, крепко при­топтанный и уже потемневший, оседал под ногами. А там, где весь день грело солнце, стояли голубые лужи и ветер рябил их поверхность. Ксана шагает в своих маленьких ботах и думает... О чем думает? «А если мне приятно проводить тебя?» Не расслышала?.. Нет, расслышала... «Ты простудишься, Коля…» Жизнь моя, какая же ты хорошая! 

11