Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Всюду стояли огромные усилители и тянулись провода. Причем подключены к сети были не только инструменты, но и большинство людей. Декорации выглядели просто шикарно – грубые, обшарпанные задние дворы старых многоквартирных домов, выстроенных кругом. Кое-где даже виднелись древние пожарные лестницы, неотличимые от настоящих: казалось, по ним даже можно бегать вверх-вниз. Когда-то в прошлом осветители так и делали, но потом им это запретили, потому что некоторые покалечились, а кто-то даже погиб. Но атмосфера на площади была абсолютно достоверной.

Виданное ли дело, там даже белье сушилось на веревках! И оно колыхалось! Маленькая ветродуйная машина создавала впечатление настоящего ветра! Неудивительно, что эту площадь называли «шоу-сквер»: живописные трущобы, гламурное гетто – прошлое как оно есть.

Актеры (а в этой части Восемнадцатой улицы казалось, что все вокруг актеры) были одеты в обтягивающие джинсы, фестончатые или драные рубашки и даже обуты в прохудившиеся туфли. Наверное, в одежде и обуви им было жарко, но искусство требует жертв. Это служило напоминанием о том времени, когда погода не была всюду одинаковой.

Актеры играли драму, показывали комические и бытовые сцены. Драматизм заключался в обоюдной ненависти групп или классов, которые, впрочем, не были четко определены. В те старые времена в Городе существовало много враждующих групп, особенно в таких живописных районах.

Огни не складывались в узоры, но сияли очень ярко. В музыке не угадывалось ни мелодии, ни аккордов, но она звучала громко и с ошеломляющей страстью. Актеры не пели, а кричали – истошно и яростно. Некоторые падали на землю и корчились с пеной у рта.

Да, этакое надо видеть и слышать – по крайней мере хоть раз в жизни. Уильям и Кэнди покинули площадь с ощущением, что уши у них кровоточат, а глаза чем-то облеплены. Они отправились на Девятнадцатую улицу, где шел фестиваль «Всякая всячина».

Уже стемнело, насколько это возможно в Городе, но фестивальная площадка была хорошо освещена. Какие-то люди окружили Уильяма и Кэнди и устроили им «свадьбу», водрузив на головы венцы из бумаги.

Потом их ждал «романтический ужин с вином» (еще одно древнее крылатое выражение). На самом деле им налили недурной коньяк из рыбной сыворотки и подали тушеное мясо из водорослей, смешанное с мелко порубленной плотью стариков.

Рядом с фестивальной площадкой находился «Подушечный Дворец», и молодые люди вошли туда, мягко ступая по подушкам. Каждый вечер в этой части Девятнадцатой улицы толпился народ, кочуя между Дворцом и фестивалем. Большинство посетителей вели себя дружелюбно, несмотря на остекленевшие глаза и широкие влажные улыбки.

2

Это просто, хоть и грубо: хорошо быть членом клуба!

Остальным – чего попроще: здесь планктону каждый рад.

Дай им хлеба, дай им зрелищ, дай гиганта-лесоруба,

Пусть простейшие резвятся – а потом на комбинат.

Баллада Двадцатой улицы