Дни, полные любви и смерти. Лучшее

Когда сцены были подготовлены и, более того, показаны, Бентли был давно уже мертв, но в этих сценах он ходил и говорил. Услышать произнесенные громко и отчетливо мысли и слова мертвого человека и при этом еще увидеть его во плоти – большое потрясение. Но и большой драматический эффект.

Действие «Стряпчих из Филадельфии» от начала до конца происходит все в той же роскошной берлоге Аврелиана Бентли, сперва опечатанной, а затем открытой специально для заседания, которое, как высказалась одна из сторон, «правомерным образом должно проходить здесь и больше нигде». На заседании присутствовал судья по делам наследства, адвокаты разных сторон, а также две стороны собственной персоной. Это было слушание о наследовании состояния Аврелиана Бентли, точнее, того, что от состояния осталось. Он умер, не успев составить завещания, но одна из сторон, Кларинда Каллиопа, настаивала, что завещание есть и находится в его комнате – только там и нигде больше; по сути, его комната и есть само завещание – ее стены, у которых есть уши, язык и память.

Казалось, в комнате проходит несколько встреч одновременно, и одна накладывается на другую, но разделить их никак нельзя. Ведь иначе будет утрачен весь эффект, разрушится синтез и не состоится заседание, которого на самом деле никогда не было. Но оно все же выкристаллизовалось из множества других встреч и превратилось в одну театральную целостность.

Адвокат троюродного племянника представлял интересы этого дальнего Аврелианова родственника, претендующего на статус ближайшего.

Адвокат Аделины Аддамс из Ньюпорта представлял интересы Аделины, основанные на «неопровержимом обещании». Этим обещанием служило свидетельство о браке между Аврелианом Бентли и Аделиной Аддамс. Свидетельство, конечно, не было подписано или заверено. Бракосочетание, как объяснил адвокат, должно было состояться через сколько-то дней после представления в опере, которое было включено в теледраму, а та, в свою очередь, должна была завершиться разгадкой и свадьбой. Но в тот вечер Аврелиан Бентли был убит, что лишило его возможности вступить в брак, однако не отменило данного им обещания.

В комнате находилось еще несколько адвокатов, которые представляли интересы разных кредиторов. И адвокаты, все как один, были из Филадельфии.

И еще там была Кларинда Каллиопа, представлявшая собственные интересы (не как адвокат, а как Порция[77], настаивала она). Она заявила, что ее «неопровержимое обещание» слишком большое и слишком сложное, для того чтобы так вот взять и изложить на бумаге.

Ну и еще там был судья по делам завещаний, который вразвалку расхаживал по квартире, подкидывая серебряный доллар и насвистывая «Салун-вальс Макгинти».

– Перестаньте уже играться с этим глупым долларом и давайте перейдем к завещанию, – раздраженно заметила безмозглому, на ее взгляд, судье мисс Аделина Аддамс.

– Этот серебряный доллар и есть главный вопрос завещания, – ответил судья. – Он дух и буква всего, а потому чрезвычайно важен.

На столах начали громоздиться горы бумаг. Там были документы и свидетельства дальнего ближайшего наследника, бумаги Аделины Аддамс, векселя кредиторов. И ни одного клочка бумаги от Кларинды Каллиопы.

– Хватит, достаточно, – сказал судья, когда поток бумаг превратился в струйку. – Макулатуры уже с избытком. – Но при этом он не перестал подкидывать серебряный доллар и насвистывать «Салун-вальс Макгинти». – Ну что ж, мисс Каллиопа, суд готов рассмотреть все свидетельства. Давайте ваше сюда на стол, если хотите принять участие в прениях.

– Мое свидетельство слишком большое и слишком живое, чтобы укладывать его на стол, – сказала Кларинда. – Но слушайте… и смотрите! Благодаря «медленной реакции» селена, а также из-за того, что стены этой комнаты связаны проводами с телеприемником, мы с вами можем получить точную реконструкцию того, что здесь происходило. Мы услышим голос и заверения и увидим того, кто заверял.

И действительно, очень скоро в комнате зазвучал голос человека – человека из тех, что рождаются раз в столетие. Сначала он был призрачный, но постепенно набирал силу.

– О, Аврелиан! – простонала Аделина Аддамс. – Где ты?

– Он прямо сейчас здесь, в этой комнате, где мы вместе провели столько волшебных часов, – сказала Кларинда. – Ну давай же, малыш Аври, начинай материализовываться. Тебя плохо видно.

– Клари, все это я отдам тебе, – зазвучал голос Аврелиана, и вот уже сам Бентли возник тенью самого себя. – Никто не одарит тебя такими сокровищами. Никто не позаботится о тебе так, как я… поверь мне, Клари.

Аврелиан Бентли теперь стоял в комнате во весь рост, совсем как живой и настоящий, – это была трехмерная проекция, возникшая из-за того, что стены, у которых есть глаза, уши и память, были связаны проводами с телеприемником. А посреди, в собственной роскошной берлоге, стоял Аврелиан Бентли.