Дни страха, или Пир горой

Я кукла тряпичная, намертво скобами стальными пригвождённая к карусели, что витки совершает во времени, по мне кровь сонная стекает из дыр рваных. Вот небо вращается в глазах, кружится листьями осенними и в траурной тишине одиночества слышится беззаботная музыка карнавалов сокрытых в шарманке бродяги.

Я умер, гниёт тряпичное нутро, глаза пуговки тускнеют, теряя перламутровый цвет, уже не кукла, уже не ворох истлевших тряпок, уже не горсть пепла на бескровном челе, уже нет меня, уже бессмертие. Завтра, там далеко, где окажусь, не позабыть бы мне гитару семиструнную сыграв душевный Машкин блюз.

9 ПОСВЯЩЕНИЕ.

Погашен свет, кончилась музыка, и толстая тетка пропела молитву, впереди ждет лодка и тоннель ожидания. Машка, Машка, где любовь ты потеряла? Приуныла в вечных девках засидевшись, отцвела твоя весна. Слезы катятся, что дождь осенний, не грусти, на том берегу ты все забудешь, нет печалей и радостей с легкостью ангела, можешь дальше идти.

Когда в человеке уже не остается края, когда лишь горизонт и ты с душой своею течешь за его границы, стирая все линии. Когда все отреклись от тебя оставив в темном и сыром подвале псевдо бытия, доедать филе ангела. Вспомни, что ты хотел сказать и как это выпили, задушив водкой, как схватив фортуну, понял, что это девка в белом трико довольно визгливая.

Ты остановился и опустил руки больше нечего сеять, более нечего делать. Казалось, что все по нулям и жизнь твоя просто кишка в шлаках. Ответы, советы, разговоры пусты, где та единственная дверь, за которой заканчивается отчаяние? Люди выбирают берега и уходят, многие обыкновенно плывут по течению и не тонут, просто утром родись творцом, созидателем. Смерть придет, не будь в ее глазах обыкновенной тлей.