Дни страха, или Пир горой

Эй, расторопный человек торопись не мешкай, чудо эликсира поднеси, пусть изопьют сполна, прошлое припомнят. Среди пьяных смелых не нашлось, чтоб свинью прогнать и талмуд вернуть. Веселятся, нет им дела, жрут и времени не помнят. Завтра поутру найдут, подотрут, допишут. Безразличное время в спину дышит, подгоняет стрелками разгулявшееся волшебство, и незнакомый человек подходит к твоему трону, жестокую фразу бросая в лицо. Ты есть зло! Уходи!

Ответь мне, куда идти, если отовсюду гонят? Иль ты храбрейший из добрейших, отворишь дверь собственного дома и впустишь волшебство неведомое, бездомное? Нет, ты боишься ночных гостей. Ты оградишься молчанием, по коровьи пережёвывая молитвы древние, засовы и замки гостеприимство твое.

Бог милостив, он дарит звезды и дороги длинною в жизнь, оставь печали и иди. А ты? не в твоей ли власти сделать малое, кров и хлеб? Бдительный ксенофоб преисполненный добрых начал. Печаль одна, мы разделили жизнь и храм, отлучили от себя веру, превратив ее в талмуд. Живем законами удобными для нас, которые в ходу, словно товар на рынке.

Но всё же, вдруг армия кровожадная постучится в дверь твою, и будут их тысячи голов, со шрамами и памятью о войнах жутких. Злые псы войны, кровь людская им еда, что сможешь предложить им, ты фарисей? Какое молчание обезоружит их?

Пьем кровь Христову, плоть его едим, дурман шаманских трав пахучих застит взор, пространство в дребезги время всмятку, калейдоскоп, вселенная во всю длину улыбки от уха и до уха. Каков размах веселья, искры, пламя, шум и гам. Приходящие гости расскажут новую быль диковинную, о королеве драконьей, что в шатре солнечном живёт на берегу вселенского океана скорби. Ждет она пилигрима странника, который разрушит оковы проклятия.

Повеяло дымом ватным. Что ко сну клонил и все увидели усталость свою старую, среди туч седых и крылья она имела птичьи, но только потрёпанные, истёртые. Что выпьешь со мной чарку горькую? Молчу истуканом. Ты, что ль, смерть? После спрошу. Так не по сердцу мне пить с тобой, не та компания. Не веселая ты. Ладно, будь гостьей, коль рано пожаловала, чего сторониться твоего соседства, угощайся хлебом солью, вином. Хозяева мы радушные не пугливые. Ешь, пей вволю, ведь пир этой ночью идёт, а утро всецело твое.

Долгая сказка полная зла и кровожадных героев. Ошалевшая от выпивки чума хохочет, пиная головы рыцарей галантного века, напыщенные болваны, закованные в сталь, ищут побед и сражений, на самом же деле грабят и пьют. Мошенники, плуты, бандиты, злодеи их светлые лики кочуют из романа в роман, золота горы, вино да трактирные девки, вот подвига смысл. Торжество справедливости – воровство и убийство, высшая цель – чад кутежа.

Пьем, чтоб звенела душа в хрустальных бокалах со старым вином. Кривые лица хохочут и смеются, топотливые неугомонные души дурачатся, скачут как блохи и песни голосисто поют. Шатры полны народом, кипит веселье, звенит посуда тосты, хохот, топот, шумит горою пир, поймав особенный кураж.

Помины прошлого, золотые дни под знамёнами славы, побед. Юность корявая, свойство памяти кормиться дрянью вымышленных историй, верить в красочные мифы. Великий обман, что зло смертно, приятная эйфория грядущей победы, ароматы триумфа в воздухе. Зловонные разлагающиеся трупы, усеявшие поле брани, уже сладкая дурманящая эйфория, которая заменяет творца, воспроизводя новую реальность от бога. Мертвецы, как медовые пряники, они благодарны во всем и смрада нет.

Режут слух тоскливые песни и боевые гимны, животные танцы рогатого племени бесконечное совокупление извивающихся змей, семя прорастает и крепнет протест. Бесстрашные дети поджигают высокую траву, в которой спят львы, их эйфория полна поэзии, она романтична. Огонь, львы, дети, бесформенные обгорелые трупы, лишенные конечностей копоть, пепел, солнце заходит жаркий день позади.

Волшебство или банальное опьянение, мир пропитан им насквозь, соверши чудо, заново почувствуй своё величие и крепость трона. Гляньте в небо, что нам тучи громадные, что нам молнии да гром? Пустое это! Опрокинуть сей замкнутый порядок, а после хаосом насладиться и лопнуть от переполнившей твоё нутро уверенности в завтрашнем дне. Дождь и гром, в этой буре молнии беспощадно жалят землю и восстают глиняные люди, они штурмуют рай детей серебряной луны.

Эй, мудрецы узрите, сколь пьяна чума, эта тетка целует в губы все, что встретит на пути. Чахнет мудрость ваша, в которой темных пятен больше чем метких слов. Чума съедает мир, гниение и язвы, вот нынче красота. Пир горой! Гори чума и обращайся в пепел!

Долгое полнолуние, затмившее солнечный день, мертвенная бледность остывающих пейзажей посеребренного мира. Безвкусный ветер скомканная пуста и чаша мутной луны в течении реки грехов и половодье грёз, где горечь слез молоко и мед далеких берегов в тумане. Священные рыла тотемных существ, грязные утробы проходных дворов, терзаемые души и змеи поют соловьиной трелью в этой пугающей черноте.