Дни страха, или Пир горой

Тяжёлый камень, летящий в толпу, дурная голова, раздавленный мозг. Стена ждет. Какая любовь? Где красота? Сумрак затхлых переулков вот спасение, где обретешь покой от пулевых стигмат и ножевых ранений. Бездушный человек хладнокровно расчленяет твое тело на куски мелкие с выпуском внутренностей, он мясник и немного торговец. Пустые, вконец опошленные слова, и души перестают чего-то стоить.

История проста, если нет мира, значит идет война. Кровожадные племена, бесконечные окопы, знамёна боевые, оружие, победа или смерть. Настоящее веселье, когда в безумии дикой, кровавой резни зверь в тебе шепчет о сладости крови. Зачем тебе душа, когда ты хищной твари уподоблен?

Смерть! Отовсюду ор идет. Прыгать, кричать, бесноваться химерой одержимой, посреди хаоса пепелищ, находя по закуткам спрятанные ценности непререкаемых заповедей. Нет, новый закон строго гласит, резать ножами, рвать на куски, не ведать сострадания и распять старый мир, уверовать в исключительность своего предназначения. Загнать остальных стадом в животный страх, пусть миролюбивые люди осознают тщету попыток произнести вслух. Мы живы.

Вот тогда-то придет время пожинать урожай, ведь столько люда закатало рукава, примерив справедливость палача. Стреляй дружище в кого хочешь и как попало, дурных голов, как буйных пациентов. Слюна летящая полна бешенства и каждый ею заражен, от первого вдоха и до последнего выхлопа. Нет оговорок, бескровных перемен, воодушевлённые сумасшедшие заполняют гробы. Экзальтированная революция всеядна. Слить душу, одним подлинно не делимым, швырнуть подношением на алтарь, тем заблудшим, по ком звонит колокол.

Займётся мир пламенем и обуглится в пепел. Бездарные, глупые судьбы эталонных сверхлюдей, извиваясь в предсмертных танцах кошачьей любви, оставят пустоту руин и кресты надгробий. Сгорят все крыши, куда бежать ленивые всезнайки? Здесь пустошь, за горизонтом чисто поле.

Забвение и море скорби, горьких слез. Короткая память в голове пустой, желая вылезть из окопа, получает пулю. Прощай башка, теперь я каша, грязь, новая земля, тот плодородный слой реинкарнаций, откуда полезет род людской за той счастливою звездой, которая в небе ночном только нам и светит.

Звезда моя, увы, лишь маска. Хамелеон меняет цвет, мертвеет кожа, вуаля, пляшет шут в доспехах короля, и люди лицедею охотно верят. Цивилизация воскреснет, причастится, в меру поумнеет, но краше бус стеклянных и зеркал, абориген не видел и не знал во всей вселенной.

Пора волшебник подымайся с этой липкой заплеванной, протестной брусчатки, вытри текущую кровь. Загляни в глубину творимой гадости и мерзости, прими действительность морального уродства, лютой злобы расчеловеченной толпы. Угарный чад пожаров, пир чумы и возвеличенные до ангелов хранителей крысюки кричат. Свобода! Имеющие уши услышьте эту пляску на костях.

Этой ночью в месте заповедном будет славный пир горой. Эй! Живые или нежить! Приходите, порадуйтесь, время надежд не истекло. Будет пьянка угарная, славное веселье, где не обнаружить следа горя и печали. Жду, и не вздумайте стороной окольною пир мой обойти! Этот клич подхватит весело ветер и понесёт громовым раскатом, средь молчаливых земель да бурных на свой лад морей и океанов.

Выпьем доля за праведную зависть располовинившую грешную жизнь, за эгоистичное сострадание в осажденном насилием мире. Где та надежда и где то спасение, коль безвыходность неколебима. Молитва свет и ясность дают, но тонешь ты в мракобесии. Ждешь благ маниакальных проявлений и мстительно прощение твое. Созерцательная агрессия губит бесконечно лишних, безразличных ко всему людей. Воскресает дракон с чешуей из зеркал, он забрасывает липкую сеть. Судьбы мира принадлежат демону распродаж и скидок. Последняя бутылка, распитая на философском кладбище, предвещает темноту и бесконечность. Пир горой и волшебство!

8 ПИР ГОРОЙ С ФИНАЛОМ.

Начнёт жизнь сонно ворчать, с ропотом тихим собираться в кучи малы, да спешить к храму древних дубов, что сумерки шелестом листвы наполняли. Мои задумки стали этой ночью воплощением в теле. Работа закипела с таким усердием живое только к теплу и солнцу ростки тянет. Парча и бархат, тончайшие шелка, меха диковинных зверей, шлейф парфюмов, украсят всюду растущие шатры для пира. Роскошные столы трещат под весом угощений изысканных и дивных. Фантазии богатой полет не истощим, это место насквозь пропитано им.

Ожидание пира, суета волшебных приготовлений и тут я увидел свою рубаху кумачовую, да с золотой вышивкой миллиона глаз. Надел, примерил, как литая, хоть во гроб клади. Просиял лицом, тряхнул буйной головой, прошёлся плясом вокруг трона. Хороша рубаха, как не верти. Соответствует моменту и месту, глянешь на себя и вроде не простой человек, для дела созданный.

Вот луна выглянула из-за туч, пролила серебро в ночь. Сказочных созданий пробудила, их сны улетучились. Пробуждение древних существ, они преображают землю, цвет звездного неба. Время в узде, стало таким податливым и неповоротливым, понукаемым, словно мерин сивый.