Дни страха, или Пир горой

Грязными телами завалим парную, отмоемся для плахи или любви. На той стороне пропащей встречусь с дикими музами, лихорадки и бреда вдохну. Заморочу до смерти свою буйную голову. Буду влюбчив, смешон, бутафорною смертью бессменным трупам грозить, что не предложат, всё возьму и отдам за ненадобностью. Я босой человек с пятаком, пришедший на ярмарку.

Вещь делает человека вещью, я пропиваю вещь в себе. Другая сторона, тут праздник человеческого духа и разухабистой самодеятельности, с боккором скоморошьего покроя на пару хлещем медицинский спирт. Медведь, оставив совесть, ушел за пивом, ближе к ночи собака воет на луну и черный кот по кругу бродит, седьмое небо, дверь налево, толкни ее там третий ад.

Бежит на помощь люд с околотка, воскресают из тумана болот аборигены руин и окраин. Страшные в простодушии жители приграничных сумерек и заповедного леса одолевают придорожную насыпь, позвякивают цепи, блестят кастеты и нательные кресты. Яркое безобразие коммуналок, трущоб, дно мира, засеянное праведным семенем, вскормленное злой любовью. Лезет на свет, гремя пустыми баянами, бутылками, ветер кружит клочки бумаги с обрывками номеров покладистых шлюх. Память светла, месть холодна.

Воинство кровожадное заполняет чисто поле. Многоликая орда, в которой беззаконие и анархия пылают яростью, диким огнем. Интуитивно или на генном уровне понятийное представление о добре и зле, возвышается над презренным законом, быть как все. Мы, напугаем, нас, этой бурей чудовищ кровожадных собранных под черным стягом Самаэля воедино. Но битва эта, просто мертвый воздух, прелый перегной опавших листьев, пылающий мир медленно превращается в сладкий дым минувшего дня.

Будет траур и грусть, будут слышны рокочущие тамтамы, индейские шаманы заново придумают тотемы племён до скальпов охочих. Задымят благовония в обугленных храмах, пожиратели опиумного дыма ищут слова для молитвы. Грешная земля пахнет людьми по локоть в крови, парует поле, ждет войны.

Сяду на краю крыши и втяну ноздрями, этот туман не добрый, подумаю о времени кошачьей любви на тёплой черепице. Ветер, ни минуты покоя, дует и выдувает по крупицам настроение весёлое, и любовь уже не кажется силищей, что горы сворачивает. Немой в птичьем доме песни поет о любви и скором рассвете, жаль, что ослеп и не видит он этой любви.

Любовь, как хочется вилять хвостом и бегать за тобой. Забыть вопросы и ответы, счастье вкушать и пить, вдвоем, без меры. Горланить песни, фигурные рулады выводить, скачками резво время обгонять, какая тайна или анонимность, к черту прятки, тени. Хотите лирики, извольте ода в вашу честь, богиня я ваш раб, лишенный пошлости и лени. Мы созданы, чтоб быть в веках! Утехи ложа, жар тел и стоны. Цветы полевые к твоим стопам я поднесу и стану восхвалять любовь земную в чистоте отношений.

Дом грёз в нем женщина живет, томится, принца ждет или мужичка фартового с большой дороги. Но кто же ты богиня? Нонсенс, парадокс, мать, швейка, прачка иль девка из борделя? Символ жизнь дающей, власть злых цветов в день праздника сожженных ведьм. А может та, с которой хорошо всегда и нет пути обратно? Богиня, кто же ты? Спешит домой великий деспот, Ирод во плоти, чтоб жить продолжить на ножах с крашеной фурией валькирией лютою. Любовь, как хочется вилять хвостом и бегать за тобой, не ведая стыда и страха.

Крыша же полна пацифизма, праздности, лени. Вольные люди, не суетясь, вкушают плоды обыкновенной свободы, их интерес не заморочен, слоняясь руки в штаны по сторонам неизвестным, придумывают штуковины вечные без названий имен. В этих людях нет жутких, гуманных стремлений бороться со злом во имя добра. Народ крыш черепичных не поддаётся системной дрессуре. Они сидят на карнизах, грея спины на солнце, и поплевывают свысока, мир продолжает вертеться.

После возникла музыка непонятно откуда. Слащавый голосок песенки полной глупости, прилипчивый, словно детская считалка. Подпрыгнул, скакнул, зашумело, заштормило в голове. Картонный мир бумажные стены поглотил черный дым горящей резины, злой огнедышащий дракон поселился в храме из тончайшей сигаретной бумаги. Скоро запылают крыши.

Обещанная справедливость как сказка для души. Купитесь или купят вас за грош без пятака, лишат приказом всех привилегий. Отдайте душу просто так, или в нее веками будут все плевать, а нет души и праздник с нами навека.

А что? Работа искушать, губить, требует талантов, усилий. Бегать по миру и гадить везде, трудоёмкий процесс. Не скучная игра, маски к лицам примерять, влазить в умы и души. Ложь и обман представить истиною, задорого продать неоднократно. Красноречиво путать след и в обещаниях топить, слабый голос прозревшего. Талант недюжинный должен ты иметь, чтоб убедить любого человека, что в бездне рай и ада вовсе нет. Аккуратно все тезы упаковав, скажем в коробку для песен.