Дни стужи

Тут же всплыл в воздух второй светлячок, Ваня постарался.

Длинный коридор — к счастью, широкий, можно идти по двое.

Впереди звенело оружие, кричали, черные спины закрывали коридор, задние упирались в передних, совали руки с клинками через головы друзей, гортанно кричали чужие голоса.

Четверо порубежников проверяли двери, вышибали ногой, отскакивали, осторожно осматривали.

Стас шел последним, Якут обогнал его в сенях, и сейчас двигался вместе с основной группой, держась поближе к Ивану и Ниуле.

Захрустело внутри стены, Стас отпрянул. Полетело дерево, из незамеченного схорона вылетел в коридор человек в тряпье, тяжёлый молот глухо ударил порубежника, человек отлетел, словно его дернули на резинках, ударился о стену, затих.

Нападающий гнилозубо ощерился, с неожиланной ловкостью выбросил вперед руку с молотом, целя Стасу в грудь.

Хромой с трудом увернулся, разворачиваясь на здоровой ноге, пропустил молот мимо себя, и коротко, без замаха, рубанул по руке.

Лезвие скрежетнуло по кости, но человек в тряпье даже не обралил внимания на рану. Перехватил молот двумя руками и снова обрушил его на Стаса.

Но залитая кровью рукоять уже скользила в руках, удар вышел смазанным, ведун увернулся. Молот ударил в пол, проламывая доски, человека дёрнуло вперед, и Стас ударил снизу вверх, вогнав верхушку лезвия в грязную толстую шею.

Плеснул тёмный фонтанчик, мертвец рухнул, загораживая проход.

Стас перешагнул мертвеца и поспешил за штурмовой группой.

Те мерно выдавливали защитников дома из коридора. Шли в ногу, в такт ухая, налегая щитами, не давая противнику размахнуться и ударить.

* * *

Иван держался рядом с Якутом, безмолвно матеря старого упрямца. Он думал, что Якут встанет в середину круга, завертит коло посолонь, настроит остальных и тогда можно будет ударить всем разом, проломить защиту в Верхнем, или Нижнем мирах и остановить надвигающуюся из Запределья воронку, от одного вида которой ему делалось нехорошо.

Но Якут только покачал головой,

— Не здесь наше место. Тут люди сильные, сдюжат. нам с тобой туда идти надо, всеми глазами разом смотреть.

И Иван послушал учителя. Даже уточнять ничего не стал. Шаман просто коснулся его лба тонким сухим пальцем и п о к а з а л, зачем надо идти, почему надо смотреть разом и в явном, и в тонких мирах. Делать то, что умели лишь немногие — те, кто и становился истинными вязальщиками, в отличие от большинства, которым всегда нужны были напарники, чтобы прикрывали их в явном мире.

Иван раздваивать себя хоть и умел, но не любил. Сейчас страшно не хватало за спиной Стаса, но Хромой еще на входе рявкнул, — Вперед идите, — и остался прикрывать вместе с арьергардом порубежников. Так тоже было спокойнее, теперь Иван был уверен, что с тыла не нападут, что Стас проследит, чтобы зачистили каждый закоулок.

Теперь спину прикрывала Ниула. Скользила, ни на миг не выпуская их с Шаманом из поля зрения, постоянно держа наготове тонкий клинок, и — не давала лезть вперед. Один раз просто дёрнула Шамана за ворот, рявкнула что-то злое на незнакомом языке и толкнула к Ивану.

Тому все меньше нравилось происходящее.

Порубежники давили вдоль широкого темного коридора, слаженно теснили противника, шаг за шагом отвоёвывая пространство. В первом ряду шли шитоносцы, прикрывавшие остальных здоровенными, в рост человека, щитами.

Коротко жалили противников мечами, снова смыкали щиты, не давали прорваться, смять стальную стену. Над кромками щитов из задних рядов просовывали копья, и каждое находило себе добычу.

Защитники бились яростно, даже умирая, бросались на щиты и клинки, на смену павшим вставали все новые и новые люди с чёрными, заполняющими чуть не всю глазницу, зрачками, в которых билась кроваво-огненная тьма.

Иван держал картину и в тонком мире, видел, что над стеной черноглазых людей кружат черные тени, клубятся вокруг, заполняют их сознания, толкают вперед.

Похожие вещи делали чёрные вдовы, если их гнездо приволокли сюда, значит, где-то в глубине усадьбы должен быть заполненный скользкой паутиной подвал с коконами и утоптанным голыми пятками полом, где сейчас кружат, завывая, тощие фигуры в черных балахонах.

И, значит, придется столкнуться с мужьями-заклятыми, которые тоже будут биться, как безумные лисицы, защищая своих тёмных богинь и детей-нелюдей в коконах.

И, главное, чтобы не успели раскрыться коконы.

А, если вдов притащили давно, то, может. уже и раскрылись…

Но почему он не чувствовал этого раньше?

И почему молчит Якут?

Он дернул его за плечо, выволакивая из жаркой духоты схватки. Ниула тут же возникла рядом. В нескольких шагах обнаружился Стас и тройка порубежников, проверявших двери.

— Что? — коротко спросил Стас.

— Не знаю, не то что-то— поморщился Иван, — словно заманивают нас глубже.

Якут вытирал с лица пот и был осунувшийся и непривычно растерянный.

— Я… Я не чувствую Дитя.

У Ивана в голове зазвенело.

Вышло на поверхность то, что не давало покоя.