Дни Стужи (СИ)

— Так какого же черта я об это узнаю только сейчас? — Левшов был взбешен настолько, что забыл обо всем. Он вылетел из кресла и подскочил к хозяину комнаты.

Тени за спиной безымянного человека вскипели, вздыбились, но полковник не обращал на это внимания.

Левашов до смерти боялся человека в тенях, и поэтому хамил. Хозяин уютного особняка, в глубине которого пряталась комната со столом в центре, прекрасно это знал.

Пускай. Полковник был нужен. Пока нужен. А быть может, и потом понадобится.

Тени многое говорили ему.

Сейчас они тревожились, тревожилась и сфера, которую он вызвал и за которой внимательно сейчас наблюдал.

Линии и облачка таинственных сил менялись, их уже не получалось контролировать, появлялись новые силы, возникали из ниоткуда, и такого раньше не случалось.

Он всмотрелся пристальнее, будя в себе то, нечеловеческое зрение, полученное в жутком месте, в выжженных тремя разными солнцами развалинах среди степи. Там он впустил в себя тени — только так можно было избавиться от всепроникающего света голубого солнца. И от красного.

Но Чёрное! Чёрное солнце манило, оно обещало такое… Для этого не было слов в любом человеческом языке, но оно показывало. Показывало внутри головы, и от этих видений человек трясся в экстазе. Он жаждал того, что обещало Чёрное солнце, и получил все то, что оно обещало.

Достаточно было просто впустить в себя тени.

Человек не сомневался ни единого мгновения.

Теперь он хотел большего. Тени объяснили ему, что нужно делать. Здесь, в этом мире, должен был воплотиться Гость.

Посланник Чёрного солнца. Тот, кто навсегда изменит мир, вырвет его из хрупкого равновесия, в котором он застыл, пронзенный плоскостями и сферами других реальностей, и превратит в свои, только свои владения. И будет старательно растить, превращая в крепость, откуда его легионы начнут победное шествие, захватывая все новые и новые миры и реальности. Пока все Мироздание не подчинится.

Пока Чёрное солнце не поглотит всё.

И ему будут нужны приближённые.

Нет, не слуги. А те, кто станет его опорой. Его верными и преданными вассалами.

Но верные слуги тоже нужны.

И один из них — этот хамящий от страха полковник.

Что ж. Он полезен.

— Эти линии меня тревожат, — нежно касаясь сферы, обратил внимание Левшова человек Чёрного солнца, — они означают, что против нас выступили очень серьезные силы. И они действуют куда активнее, чем когда бы то ни было.

— Кто они и как можно их найти? — Левшов был профессионалом и практиком до мозга костей. И никогда не паниковал. Во всяком случае, на людях. Если появлялась проблема, то, прежде всего, он думал о том, как ее решить.

— Увы, не все так просто, — тени клубились, сфера играла красками, а линии все ползли, — силы не называют точных имён. Они показывают варианты, пророчествуют, намекают. А выводы должны делать мы сами. Давайте думать. Могу сказать одно — движение этих линий означает, что не меньше двух человек могут очень серьезно повлиять на нашу комбинацию. И этих людей пока никто из вас всерьез не принимает в расчёт. Думайте, думайте полковник, кто это может быть.

___***____

Потолки в древних, по подоконники ушедших в землю, постройках, были низкими, каменные полы истерты ногами давно ушедших из этого мира людей, редкие свечи давали ровно столько света, чтобы не шарить руками в темноте. Однако, дышалось здесь неожиданно легко.

Друзья с любопытством посматривали по сторонам — слышали и знали они об Особом приказе предостаточно, но внутри оказались впервые.

Скрипнула дверь, в коридор неспешно вышел высокий очень прямой человек в чёрной рясе. Иван обратил внимание, что на нем не было никаких знаков сана, лишь простой крест тёмного дерева на шнурке. Монах поманил их,

Идите сюда, я давно жду.

— Что с тобой, сын мой? — в голосе прозвучала искренняя тревога, когда он обратил внимание на хромоту Стаса. А у того нога вновь решила напомнить о себе.

Хромой только поморщился и за него ответил Иван,

— Давние раны, а сегодня немало пришлось походить, да еще и покувыркаться решил почтенный Стас Григорьевич.

— Это он зря, зря, — в голосе монаха чувствовалась затаенная усмешка.

Впрочем, он тут же стал серьезным и приказал дьяку:

— Попроси Валерия Павловича прийти побыстрее.

За дверью оказался вытянутый в длину зал, дальний конец которого терялся в глубоких тенях. Сводчатый потолок поддерживали колонны зеленого с коричневатыми прожилками камня, увитые мастерски вырезанными ветвями с продолговатыми нежными листьями.

— Садитесь, — показал монах на низкую широкую лавку с прислоненными к спинке подушками, — вытяните ногу, сейчас придет Валерий Павлович и вам сразу станет легче. А пока, давайте поговорим, — он хлопнул в ладоши, потер ладонью о ладонь, — час уже поздний, но времени у нас почти нет.

Иван молча бросил на стол перетянутые бечевкой бумаги.

Монах развязал сверток, бумаги разлетелись по столу. Листы разного размера, старые, пожелтевшие, маленькие серые квитанции, напечатанные на машинке справки, протоколы.

Иван сразу отложил в сторону тетрадь в синем переплете, и все трое начали просматривать бумаги.