Дни стужи

Якут был здесь и знал, что ученик идет. Ждал. Вязальщик задумался, не он ли устроил встречу с грабителями?

Кто-то знал его как Якута, кто-то как деда Алексея, кто-то звал Шаманом. Первый раз Иван увидел его среди развалин маленького городка в излучине Волги, в местах мертвых и проклятых. Но у десятилетнего Вани выбора не было – его неумолимо догоняли охотники клана Белых голов, от которых малолетний строптивый раб сбежал с исполосованной спиной. Куда больше горящей спины досаждали жуткие видения, которые насылали колдуны белоголовых. Приходилось время от времени забиваться в какое-нибудь тихое место и неподвижно лежать, представляя, что его тут нет, а вместо него бежит по холмам золотистый Лис и уводит за собой кошмары.

Иван увидел этого человека, выбежав на желтую, засыпанную песком улицу, залитую безжалостным белым светом.

Когда-то передняя стена здания была стеклянной, но остались от нее только проржавевшие до состояния бурого кружева переплеты. Над входом сохранились выцветшие буквы: «Р С РА». Внутри виднелись несколько стульев да скособоченная стойка.

Прямо на полу сидел человек в странной одежде, какую Иван видел только на картинках, которые попадались в старых развалинах. Рабов гоняли туда разгребать завалы, искать все, что могло оказаться ценным. Одежда незнакомца была выцветшей, но неестественно чистой. Легкий полотняный пиджак, свободного покроя брюки и светло-коричневые туфли, которые показались беглецу верхом нелепости – где в таких ходить, развалятся же сразу?

Человек сидел на полу, плавно водил руками и улыбался чему-то непонятному. Он взглянул на замурзанного задыхающегося звереныша, и губы его тронула улыбка. В голове Иван услышал чужой голос: «Иди сюда, мальчик. Не надо стоять посреди улицы».

Это было удивительно и страшно. Но страх был непривычным – сладким. В нем было предвкушение – не то новой жизни, не то скорой безболезненной смерти. Наплевать. Главное, жизнь раба кончалась в любом случае.

Иван, задыхаясь, рванулся вперед.

Они вместе прошли степи Приволжья, отдыхая на редких хуторах и в укрепленных до предела станицах – исчезающих островках порядка и спокойствия посреди бескрайнего моря хаоса. Ночевали в заброшенных придорожных гостиницах и у степных костров. Иван просыпался от того, что ветки громко трещали, и завороженно смотрел, как пламя сказочными змеями взлетало к темным небесам, полным звезд, а к костру выходили ночные путники, жуткие и причудливые.

Садились у костра и разговаривали с Якутом о вещах, от которых Иван покрывался холодным потом и замирал от восторга.

Он лежал и слушал, затаив дыхание. Днем они шли. Якут шагал легко, беззаботно и, кажется, не знал, что такое усталость. Молчал.

И вдруг начинал говорить.

А потом показывал. Он знал, какова суть вещей. Он знал, где проходят невидимые для людей тропы, по которым ходят существа иных миров.

Постепенно Иван понял, что Якут что-то ищет. И чем дольше продолжался его поиск, тем сильнее менялся Якут. Все чаще его называли Шаманом.

Говорили шепотом. Со страхом и ненавистью.

* * *

В подъезде было тепло и уютно. Истертые тысячами рук деревянные перила скользили под рукой, шахту давно не работающего лифта кто-то заботливо обшил деревянными плашками, на лестничных площадках стояли цветы в горшках.

Словом, идиллия. Иван усмехнулся – через заваленный снегом двор он пробирался по узенькой тропке, а изрезанную дверь подъезда открывать пришлось, рванув двумя руками, а он был почти и не слабее Стаса. Да и сам дом на нежданного гостя смотрел равнодушными пустыми глазами выбитых окон.

Кто-то приложил немало усилий, чтобы спрятать от ненужных глаз это место.

Впрочем, Якут всегда умел хорошо укрываться. Он очень не любил быть на виду. Считал, что это мешает делу. Какому делу – знал только он сам. Иван лишь пару раз, почти случайно, прикоснулся краешком сознания к этому делу и после долго мучился кошмарами.

Вежливо постучав в добротную деревянную дверь квартиры, Иван шагнул назад и сцепил руки за спиной. Ждал, пока откроют, и вспоминал, как со смешанным чувством – с любопытством, опаской и отчего-то с брезгливостью – узнал, что Якут в городе.

Как долго думал, сходить в гости или нет.

Тогда не пошел.

Дверь бесшумно открылась.

За прошедшие годы Якут ничуть не изменился. Даже пиджак, кажется, был тот же. Шаман стоял и спокойно смотрел на вязальщика. Улыбнувшись, посторонился и кивнул:

– Проходи. Что в дверях мнешься?

«А ведь я действительно мнусь, – подумал Иван, – я побаиваюсь его и становлюсь мальчишкой, который никак не может решить, кто перед ним – доброе божество, избавляющее от мучений, или злобный демон. Я и сейчас никак не пойму».

Осознавать это было неприятно, но Иван привычно это неприятие подавил. Не время и не место отвлекаться, сейчас надо сосредоточиться на хозяине квартиры.

Жилище оказалось примерно таким, каким его представлял Иван. Очень чисто, аккуратно, тепло и уютно. Длинный широкий коридор заканчивался застекленной дверью в комнату, справа были еще две двери – обе закрытые.

Хозяин повторил свой приглашающий жест: