ДНК. Твои не родные

Я кивнула и почувствовала, как вибрирует телефон в сумочке.

— Я уже побегу. Подружка зво…волнуется.

Черт! Я же скахала что у нее нет сотового. Господи! Да что со мной?

— Хорошо вам повеселиться и привет подружке.

Лена сверкнула белыми зубами и закинула ногу на ногу.

— Ты бы допила чай он успокаивает и бодрит.

— Ты водителя попроси он отвезет тебя.

— Нет, нет. Я сама на такси. Зачем человека дергать?

Они снова переглянулись, а я отхлебнула еще глоток и быстро закивала. Потом попрощалась с ними и выбежала во двор. Такси приехало очень быстро, и я перестала трястись лишь тогда, когда мы отъехали от дома. Но волнение не отпускало тревога внутри нарастала, отдавала болью в затылок и какой-то мутностью перед глазами. У меня началась слабость, словно давление упало. Только этого мне и не хватало. За билетом я стояла у кассы обливаясь холодным потом. Кружилась голова и стало нечем дышать.

Ничего. Сейчас сяду в поезд и полегчает. Попью воды холодной, отдохну. Это все от стресса. Толик сильно меня разнервировал, а потом они.

Но легче не становилось. Начало мутнеть перед глазами. Я купила в киоске воды и сделала несколько глотков, вроде бы полегчало. Несколько раз дернулся ребенок в животе и потянуло внизу. Когда я села в вагон малышка уже во всю вертелась внутри, словно металась там. Когда я присела она вроде бы успокоилась. Потом снова начала биться внутри, а позже внезапно затихла. А у меня слабость не проходит, наваливается все сильнее и в глазах расплывается. Живот начало тянуть внизу, сильно тянуть, словно распирает изнутри, напрягается все, каменеет. На схватки похоже, а у меня сил нет даже встать. Рядом какой-то парень сидит в наушниках, а напротив женщина с ведром картошки. Мне надо поспать. Немножко отдохнуть. Прикрыть глаза и просто потерпеть до станции отдать деньги Толику и сразу обратно.

Я закрыла глаза и…больше они не открывались. Точнее я пыталась их открыть и не могла, только голоса слышала.

— На помощь. Беременной плохо, она сознание потеряла. Помогите!

— Надо вынести ее на ближайшей станции и скорую вызвать.

— Посмотрите хоть кто она может родным позвонить? Божеее у нее воды отошли. Что делать-то?

— Ой. А с ней сумочка была. Черная такая через плечо. Где ж она?

— Господи! Неужели сопляк тот с наушниками украл? Он на прошлой станции сошел. Она спала уже. Бедняжка, надо же такое еще и обокрал урод какой-то.

— Ничего она ухоженная и одета хорошо ее искать будут. Оооо к станции приближаемся.

Я слышу их, а глаза открыть не могу и живот болит невыносимо, но нет сил даже об этом сказать.

Глава 16

Да, тяжело ты мне далась, маленькая моя. Но ведь родилась несмотря не на что, солнышко мамино. Я прикрыла Машу одеялом… и так отчего-то захотелось куклу возле подушки посадить. Ту, что Егор покупал для нее когда-то. Я ее к себе в комнату унесла и в шкаф спрятала. Так же, как и свои воспоминания о нем, как свою боль и любовь. Иногда мне казалось, что если не дотрагиваться до этих воспоминаний, не смотреть на них то окажется, что я излечилась и больше его не люблю. Я такая же, как и все остальные люди — свободная и мое сердце больше не болит…Какое-то время это работало, а потом я снова «трогала» их. Я отковыривала их из самого дна, окровавленные, болючие, как оголенные нервы и рассматривала снова и снова, чтобы потом спрятать и какое-то время агонизировать в новых попытках забыть.

Пока Машу спать укладывала после посещения врача, почему-то думала о том, что было бы если бы все сложилось иначе, если бы с Егором дом достроили и переехали. Как бы мы жили сейчас с ним? Я была бы счастлива? И там, в своих собственных мечтах, я точно знала, что да. Ни с кем и никогда я не была бы так счастлива, как с Егором.

Представила себе, как он носит на руках Машу, как катает ее на велосипеде или на роликах, или как мы вместе отдыхаем на море. Наверное, есть люди, которые могут быть счастливы только с одним человеком, а если не с ним, то и ни с кем. За эти годы, что я жила одна, многие ухаживали за мной и даже замуж звали, но я как представлю руки чужие на своем теле, запах другой, голос и мужика чужого ряжом с Машенькой так ничего и не хочется даже ради денег. Тошнить начинает от мысли одной и желудок сводит от гадливости. Не смогу я так, не сцеплю зубы и не вынесу того, кто неприятен.

Плохая из меня мать и жена, наверное, плохая была. Глупая и наивная. Я умом понимаю, что другой надо было быть, но стать иным человеком не могу и не умею. Меня такой мама воспитала, я с такой правдой росла. В людях надо хорошее искать, а если о плохом думать, то оно к тебе и притянется…на самом деле думай или нет плохое и так найдет твой след и сожрет.

Не зубастая я была. Меня и в школе часто обижали, потому что ответить не умела и не хотела. Не могла я человека обидеть, ударить, боль причинить.

Домой прибегала и ревела, а мама говорила, чтоб сдачи давала. Я потом научилась, когда старше стала, но все равно людям верить привыкла.