ДНК. Твои не родные

Вот сижу за рулем еду куда-то никому на хер не нужный, все это состояние с миллионами, бизнес отца, тачки, акции, сделки. Кому оно все надо? Мне одному? Сказать себе в зеркало «Да, Шумаков, ты крутой чел ты многого добился? Только для чего? В могилу за собой все это унесешь?».

Любые достижения в жизни человек посвящает кому-то. Нет ничего просто так. Нет цели ради цели. Нет усилий ради усилий. Всегда есть та конечная точка, дойдя до которой ты оглянешься посмотреть, кто здесь наверху ряжом с тобой. И вот он я. Вверху. На самом пике своей карьеры, достигший того. Чего не достиг мой отец…стою и смотрю сверху как внизу чья-то жизнь протекает, там люди за руки держатся, там счастье. Смех. Такое обыденное счастье, которое не купить за деньги… а я весь в сундуках золота и совершенно один.

Жена не в счет…одно название. Разведусь с ней. Завтра же позвоню адвокату. На хер ее из моего дома и из моей жизни. Вспомнился последний разговор с матерью перед тем как ее в больницу увезли…

— Что такое, мама? Ты же мечтала, чтоб я женился на Лене. Ты чуть ли не вместо меня ее под венец вела.

— Ошибалась я…думала ты счастлив будешь. Думала, что пара она тебе.

— А сейчас что изменилось?

Мама взгляд на меня странный подняла я так до сих пор и не знаю что она тогда думала и почему сказала, то, что сказала.

— Я о многом сожалею, сынок. Только есть ошибки, которые очень поздно исправлять. Иногда мы хотим для своих детей самого лучшего, а на самом деле ломаем им судьбы. А Лена…не твоя она женщина. Вижу я как мучаешься с ней. Если решишь развестись, то я не стану возражать. Я больше никогда не буду лезть в твою жизнь.

Но я тогда уже заключил несколько сделок с отцом Лены и развод мне был неинтересен. По крайней мере, не на тот момент. А мама… я просто решил, что она поссорилась с Леной. С ее характером это было вполне возможно. Поднялся по лестнице и ощущение такое…странное ощущение, что мне и правда спокойней здесь. Где я не один. Свет не включил, сотовым себе освещаю, чтоб на ступеньках не растянуться. По коридору крадучись прошел, дверь в ее комнату приоткрыл и остановился на пороге — вместе спят. Она с краю постели, а Маша у стены, голову Ане на грудь положила, руками обняла, волосы разметались по подушке. И все так сжалось внутри…если б тогда не узнал бы…не расстался бы с ней. Спали бы они сейчас в нашем новом доме со мной вместе. Смысл бы был во всем…в том, в чем сейчас его совершенно нет. Я дверь осторожно прикрыл и в кабинет пошел.

Дедовский кабинет какого дерьма эти стены только не видели. Сколько раз я там на полу валялся и в потолок смотрел не счесть. Я зашел внутрь дверь закрыл. Достал свечи, которые еще со смерти деда в ящике валялись. Мамину фотографию со стены снял и на стол поставил. Свечу зажег и с горла коньяка хлебнул. Темень вокруг и только ее лицо. Словно мы с ней наедине остались. И столько вопросов у меня к ней…не счесть никто мне теперь не ответит на них.

А я… я мог бы и приехать к ней, узнав, что ей лучше. Как всегда, рукой махнул. Успею еще. Куда она оттуда денется. Состояние одинаковое годами. А она взяла и делась….даже попрощаться не успел. Голову на руки склонил, бутылку на стол поставил. Сна ни в одном глазу, все тело горит, словно температура поднялась и в глаза как песок насыпали.

Не услышал, как девчонка вошла. Как-то тихо она ходит всегда. Или это я отстранен от внешнего мира, не слышу никого и ничего, весь в себе зарылся, ушел внутрь себя, растворился в своих мыслях. Наверное, опять пришла или с ножом, или с вилкой. Проверять не хотелось. Сил не было голову поднять. Да и не хотелось. А потом меня словно током ударило и все внутри перевернулось, почувствовал, как детские пальчики к моим волосам прикоснулись. Взгляд медленно поднял и с глазами ее зелеными взглядом встретился. Я никогда не видел такого взгляда. Бездна. Океан какой-то бескрайний и так смотрит на меня, что душу щемит и реветь хочется, как ребенку. А она словно душу мою сканером считывает и гладит, гладит. Прижаться к ней хочется, тельце сжать и ощутить вот эту волну, исходящую от нее. Словно энергию из себя мне отдает. Такая маленькая, а столько силы в ней. Мишку мне протянула, и я сглотнул горький ком в горле. Глаза защипало. Медведя взял и рядом с портретом посадил, а она стул подтянула и рядом со мной уселась с ногами, ночнушку на острые коленки натянула и голову склонила на них. На портрет смотрит, потом снова на меня… и по руке гладит.

Знаете… я хотел заорать. От боли какой-то невыносимой, от того что изнутри словно разорвало. И стыд…какой-то невероятных масштабов, накрывающий с головой. И я не мог найти ему оправдания и понимания. Стыд от того, что я не такой, как эта девочка… я бы не смог вот так вот врага своего пожалеть. Нет во мне этого великодушия и сочувствие, а в ней есть. Оно в глазах у нее плещется и мне в эти глаза смотреть больно.