dnl

     Всё, у меня в кармане только мелочь – не хватит даже на завтрак – и ключ от гостиницы. На сегодня подвижничество закончено, точно Сейчас воинственный горный монах пойдёт домой. И потом долго будет сидеть один в ночи, вспоминать. А, может быть, и запишет, подробно. В назидание и поучение, так сказать.

     

     ***

     …Потом как ни искал эти места, этот банкомат – не нашёл. Как в странном сне. С розами тоже ничего не получилось, может и хорошо – в России начался кризис, и все остались с бобами. Так и вернулся – в Сиань, преподавать детям английский. Работа хорошая, не пыльная, 12 евро в час. Жене, конечно, сказал, что карточку потерял – она бы не поняла – спьяну, с деловыми партнерами были переговоры, пошли в банк в Сиане, а деньги не дают, говорят, пусть приезжает сама, ваша дочка там, или племянница. В Китае, вообще, развито магеррамство, кумовство, но тут – не прошло. Потом она приехала, пошла, разморозила счёт, сняла деньги, потратили, как евреи говорят, на лехаим, на застолье.

     

     ***

     А уже совсем после всего вышеизложенного учитель объяснил, что право на парное тантрическое совершенствование – религиозное соединение – по традиции имеет только бодхисаттва 6-й ступени, давно уже вышедший из круга рождений и смертей, из сансары, да и ему она далеко не безопасна. Практика эта, по слова носителей вековой безличной мудрости, праджни, к сожалению, подобна запертой в бамбуковом кувшине гигантской кобре, при её успешном выполнении – прорваться вверх – можно одномоментно, собрать два накопления, мудрости и заслуг, мгновенно стать Буддой, а при неудачном – уснуть навсегда внизу на дне – попасть в так называемый Ваджрный ад, расположенный в самом низу тибетской космологии, выхода из которого практически нет никогда. А на мой вопрос – а, может, все эти злые силы и не существуют, лама мягко заметил, что если мы не верим в тигра, а тигр внезапно придёт и нас съест, будет ли наше незнание нашим спасением...

     Да, что-то тогда меня от ада спасло, дамы и господа. Может быть, Она?

Татьяна ЛЕСТЕВА __ КОРОНОВАННЫЙ...

      Трудно согласиться с названием подборки стихов Владимира Шемшученко, опубликованной в одном из недавних номеров ЛГ (№, 23, 2010). Перемены несомненны, и они не в том, что "плюнуть некуда – гении сплошь и пророки". Здесь с иронией автора должно согласиться – графомания стала неотъемлемой чертой литературы современной России как в её виртуальных, так и в печатных произведениях. "Поэтом можешь ты не быть", но книги издавать обязан. Это, пожалуй, девиз любого писательского объединения наряду с пересудами, раздорами, судами и пирушками, тупым воровством бездарных строк. Но и только. А перемены…

     Перемены не только есть, но и весьма значительные. И главная перемена – это то, что в центральной прессе вдруг неожиданно стали появляться стихи петербургских поэтов. Речь не идёт о Кушнере, Сосноре, Фонякове и иже с ними, поэтов, группирующихся вокруг Союза писателей Санкт-Петербурга, журнала "Звезда" и т.п. Но появление на газетных полосах стихов членов Союза писателей России радует. И в первую очередь хочется отметить публикации подборок стихов Владимира Шемшученко, появившихся сначала в "Литературной России" и в "Литературной газете".

     Владимир Шемшученко – поэт, как говорится, с именем. Но, что греха таить, в наше беспросветное рыночное время даже выход книг не даёт возможность читателю познакомиться с творчеством автора во всех его аспектах: тираж последней его книги "...и рука превратится в крыло" (СПб.: Всерусский соборъ. 2008) всего 500 экз., что сегодня считается уже почти большим тиражом, всё-таки это не многотысячные тиражи ЛГ, которые к тому же распространяются и за рубежом, хотя и их нельзя сравнить с многомиллионными когда-то тиражами газеты "Правда", в которой был опубликован, например, "Василий Тёркин" Твардовского. Но, тем не менее, публикация стихов в ЛГ – это уже событие, это выход к широкой читательской аудитории. Автора можно с этим только поздравить.

     Рефлексирующий лирический герой Шемшученко ждёт "своего приговора на сатанинском пиру", но не теряет надежды на спасение: "Я с ним. Я русский. Я внезапно смертен. Он милостив. И Он меня спасёт". Последняя книга стихов пронизана грустью, неуверенностью, болью одиночества, тоски и безнадёжным стремлением вырваться оттуда:

     В этом городе улицы в храм не приводят.

     Да и храмов самих в этом городе нет.

     Или:

     Скрипит на ветру одинокая ель

     И гнётся и помощи просит.

     Заносит меня в Петербурге метель,

     Заносит, заносит, заносит.