dnl

     Когда я весь когда-нибудь умру,

     меня, конечно, скоро позабудут...

     

     И ладно! И не нужен мне никто...

     Пускай друзья – пропойцы, бедолаги,

     возьмут пиджак, ботинки и пальто...

     Глупцы! Куда ценней мои бумаги!

     

     

     ***

     Нет надежд ни на фарт, ни на Бога... Так и так – перекрыты пути.

     СМЕРТЬ моя, ну помедли немного!

     И немного меня потерпи.

     

     И ты, ЖИЗНЬ, ну не надо так круто. Успокойся, не мсти, улыбнись...

     И ты, светлая девочка Люда,

     вновь в зрачках у меня отразись...

     

     

      ОДНОМУ СТИХОТВОРЦУ

     

     Средь утех магазинных и брачных,

     средь туристских и прочих утех

     ты не понял, что ты неудачник,

     хоть в избытке почёт и успех.

     При купеческой шубе шикарной,

     при коттедже и юной жене,

     ты не видишь, какой ты бездарный

     и что ты уж давно не в цене.

     

     

      ЧИТАЯ ПИСЬМА ПУШКИНА К БЕНКЕНДОРФУ

     

     Всё простится – народ не отринет...

     Только, всё ж, при его кураже!

     При его африканской гордыне,

     при его прозорливой душе!

     

     Эти письма мной читаны с болью.

     Дьявол в них говорливей, чем Бог.

     Замечаю с печальной любовью,

     что вот Лермонтов так бы не смог...

     

     Не с того ль его так закрутило?

     Злость и ревность, надсада и хрип...

     Не с того ли жена разлюбила?

     Не с того ль так нелепо погиб?

     

     Эта гибель – темна и бесславна.

     Письма жалки, корыстны, грешны...

     Гончарова Наталь Николавна

     все читала их из-за спины.

     

     И страдала во тьме нездоровой...

     От судеб нам спасения нет.

     Без любви Натали Гончаровой

     чужд и чёрен стал весь белый свет.

     

     

      НАШ ВЕК

     Наш век не знаменит

     Чего уж хвастать, право?

     Жестокий, как бандит,

     бессмысленный, как право…

     

     Нагадил, наследил.

     И сам себя карает.

     И от избытка сил

     всё жжёт и прогорает…

     

     

      ИСХОД

     

     И возопили люди Моисея:

     – Куда мы прёмся до краёв земли?

     Там, в рабстве, и спокойней и сытнее!

     Какого чёрта мы сюда пришли?

     

     Лицо перекосилось Моисея:

     – Какой вы богоизбранный народ?!

     Вы жалкий сброд, деляги, фарисеи…

     Для вас жратва важнее всех свобод!!

     

     Гремел надрывный голос Моисея:

     – Забыли вы, кто вождь ваш? Кто отец?

     Хочу, чтоб вы повымерли скорее!!

     Пускай родятся новые евреи…

     Еврей! – не значит трус или подлец!

     

     И горлом кровь пошла у Моисея.

     Хрипел он, не подъемля головы:

     – Вдруг новые окажутся мерзее,

     корыстней и наглей, чем даже вы?

     

     Не это ль вижу в мареве Москвы?..

Анатолий САВИН __ ПО РОЗЕ ВЕТРОВ

     

     ***

     Вычертит над лесом солнце полукруг

     Я зарёй вечерней убегу на луг

     Где реки равнинной дальний лёг изгиб

     Не спеша разденусь под лягуший всхлип

     

     Камыши не дрогнут зыбь не поспешит

     Словно я не первый заплутал в глуши

     Словно кто-то раньше в розовый закат

     Вошёл так же в реку не приплыл назад

     

     Будет зря кукушка счёт вести вдали

     Спустятся на отдых шумно журавли

     И над водной гладью где туман поник

     Медленно растает журавлиный крик

     

     В ивняке дремучем скрипнет коростель

     Застелит тропинка из цветов постель

     Но уже обратно по тропинке той

     Я с луной игривой не вернусь домой

     

     

     ***

     

     Удивила меня, огорошила,

     Лаской-сказкой своей оплела,

     Дорогая моя, хорошая,

     Лебедь белая в два крыла.

     

     Одарила меня, онежила,

     А взамен ничего не взяла,

     Ненаглядная, нежная,

     Птица кроткая в два крыла.

     

     Опоила меня, неверного,

     Брагой-негой колдовских чар.

     Я милее тебя, наверное,

     Никого ещё не встречал.

     

     Как бинтами, больное прошлое

     Былью-небылью обвила,

     Пухом белым – лебяжьей парошею –

     Замела мою боль, замела.

     

     Может, ласка твоя приворотная

     Не меня одного обожгла.

     Всё равно, обнимай, залётная,

     Лебедь белая в два крыла.

     

     

     ***

     

     Ты ещё совсем маленькая.

     Сколько тебе? Пятнадцать?

     Ты уже очень миленькая,

     Не нужно только стараться

     Взрослой казаться.

     Ты ещё очень маленькая.

     Мы в лодке с тобой одни –

     Берег на расстоянии.

     Я замираю от счастья,

     И только Волга принимает участие

     В нашем молчании.

     

     Я думаю – ужели кому-нибудь снятся

     Косы твои и грация,

     Ужели кому-нибудь очень

     Рисуется оно ночью,

     Незрелое ещё, твоё озорное плечо.

     

     Ведь ты ещё совсем маленькая

     Пятнадцать! – и то тебе дашь, храня.

     Нет, не целуй меня,

     Дай мне налюбоваться

     Издали, сердце пьяня,

     Отсветом молодого огня,

     Только начавшего разгораться.

     

     

     ***

     

     Я хочу быть облаком белым-белым

     И в небе лазурном парить над землёй.

     Я хочу быть шорохом лесным, несмелым

     И тайной дремать под мохнатой сосной.

     

     Я хочу быть тропкой ранней, узкой,

     И красные зори водить к ключу

     Я хочу быть ветвистой рябиной русской

     И солнце, как щепу, дробить по лучу.

     

     Я хочу быть ночью ясной, росной

     И тихо бродить у речной воды,

     Чтоб месяц скуластый, мой звёздный крёстный,

     В траве находил бы мои следы.

     

     Я хочу быть лугом зелёным, ярким

     С травой некошеной, с васильками,

     Чтоб ветер вольный мне слал подарки

     Тёплыми грибными дождями.

     

     Я хочу быть спелым пшеничным хлебом

     И в поле стоять – к колоску колосок.

     Я хочу быть грозовым июльским небом

     И громом валиться у ливневых ног.

     

     И пусть мне осталось меньше, чем пройдено,

     Уйду, как пришёл я, по розе ветров.

     Я только хочу, чтобы моя Родина –

     Была и сияла во веки веков!

     

     

      ОСЕНЬ

     

     Утро прозрачное, чистое –

     Скоро наступит ноябрь.

     Падают красные листья,

     В лужах рисуя рябь.

     Прячется иней в оборках

     Старой, пожухлой травы.

     Солнце встаёт на задворках

     Выстуженной синевы.

     Падают красные листья,

     Лес осветлился насквозь.

     Крепкий, с рогами ветвистыми

     Вышел из чащи лось.

     Запах осеннего тлена

     Расшевелил ему нюх,

     Свежесть июньского сена

     Снится лесному коню.