До февраля

– Я что-то не вывожу, – уныло сказал Паша. – Вообще не понимаю ни докуда копать, где остановиться и сколько писать, ни сколько собрал.

– Ты про лонгрид? – не сразу поняла Аня. – А как же опыт, суперпрофи, всё вот это?

– Вот именно, – совсем уныло подтвердил Паша, хотя Анины слова подтверждению никак вроде не подлежали. – Опыт ни разу не помощник. Я в жизни так не писал.

– Размер имеет значение? – подсказала Аня, вспомнив надпись на обложке древней видеокассеты, которая зачем-то валялась в ящике комода под документами, хотя видеомагнитофона в доме не водилось – на Аниной памяти, по крайней мере.

– Типа того. И размер, и срочность, и это самое… глубина. Я всегда в номер писал, и это обязы адовейшие: не напишешь – в полосе дырка будет. Дырки быть не может, поэтому пишешь полюбасу, к шести вечера. Собрал фактуру и каменты – шик, заметка есть. Не собрал – тоже вариант, пишешь так, чтобы было понятно, что нифига не понятно, но это типа не по твоей вине, а из-за вот таких и таких мудаков пофамильно.

– А если просто нет информации? Или, не знаю, запретили писать. Или тогда такого не было еще?

– Ну прям. Всегда было. Но не системно, как сейчас. Тогда приходилось быстро-быстро другую тему искать. Но нам же только эта тема нужна, правильно?

Аня пожала плечами. Паша продолжил:

– Вот. А ее не вывезти без, как уж эти красивые слова-то: ресёрч, сбор фактуры в течение не дней даже, а недель. А у меня нет таких…

– Скиллов, – подсказала Аня. – Ладно недель. Тут же годы.

Она поежилась. Паша вздохнул и спросил:

– Ты вообще ничего не рассмотрела?

– Я курица слепая, – раздраженно сказала Аня. – Если линзы сниму – не отличу: ты тут сидишь, Наташа или…

Она резко замолчала. Паша сказал:

– И он это знал, получается.

Аня, глядя на него, тихо произнесла:

– Ну, он же очки спрятал, мог догадаться по стеклам.

– Или спрятал потому, что заранее знал: без них ты слепая.

Аня, вцепившись в пластыри, сказала по возможности спокойно:

– Неудивительно. Он дофига знал: адрес, что дверь откроет, что́ искать…

– Ты про это точно в переписке не упоминала?

– Адрес и где ключ брать? – осведомилась Аня.

– И про очки.

Аня набрала в грудь воздух, чтобы рявкнуть, выдохнула и тоскливо сказала:

– Нет. Точно. А. Про ключ к двери подъезда только, но в подъезд-то зайти – не суперквест.

– И ты думаешь, что это убийца? – спокойно спросил Паша.

Я этого не говорила, хотела возмущенно сообщить Аня, которая очень не любила, когда ей приписывали чужие мысли, искажали ее слова или просто пытались подловить. Но силы для фразы она не нашла, просто кивнула.

Паша мягко тронул ее раздирающие друг друга пальцы, дождался, пока она неохотно уберет ладони под коленки, и сказал:

– А я думаю, что он снова убивает.

Вот ты умеешь приободрить, попробовала сказать Аня, но воздуха не хватало ни для речи, ни для дыхания. Голова как будто стремительно запрокидывалась в серую бездну.

– Не очкуй, – строго сказал Паша. – Тебя он не тронул, хотя сто раз мог.

– Откуда ты… – с трудом пробормотала Аня, сразу сообразив, что Паша неправильно поймет и примется занудно объяснять очевидные доказательства того, что гад не собирался ее трогать. Но он понял правильно:

– Менты явно про новое убийство говорили – и там явно почерк похож. Они думают, имитатор.

Аня нахмурилась, размышляя.

– Может быть, конечно, – согласился Паша. – Как вспомогательная версия. А основная будет все-таки – что это один и тот же чувак. Убивал пятнадцать лет назад. Убил, по ходу, снова. Написал эту хрень. Украл ее у тебя. А до того общался с тобой.

Аня, не переставая хмуриться, перевернула склеенные листы, на которых рисовала план номера, и, встав коленями на кресло, принялась чертить и заполнять колонки в правом верхнем углу.

– Меняешь макет? – спросил Паша, наблюдая.

– Примерно, – сказала Аня, не отвлекаясь. – Так… Убивал, написал, теперь убил снова, вышел на меня. Слушай, он про меня дофига знает, да. Но ведь и мы про него дофига знаем. Пора понять, что именно, и как это пригодится.

– Для лонгрида? – уточнил Паша.

– И для него тоже.

Глава седьмая

– Секундочку, – сказал Руслан, дождался, пока Андрей переведет на него тяжелый взгляд, встал, на всякий случай дождался, пока Андрей встанет тоже, и вышел, на всё тот же всякий случай подождав в дверях, пока Андрей покинет кабинет.

Такмаза утомленно уставился в угол. Он явно не «демонстрировал» усталость от тупых вопросов и ситуации в целом, а искренне досадовал на то, что приходится тратить время на никому не нужный обмен малозначительными фразами.

Руслан прикрыл дверь и вполголоса предложил:

– Заканчиваем, а?

Андрей сунул руки в карманы и качнулся с пятки на носок.

– И не при делах он, и на подставу не похоже, – продолжил Руслан. – Там по всем пунктам алиби, по Дарченко точно не притянем – Такмаза в том боулинге весь вечер прыгал, неотлучно, и свидетелей полно, и камеры…

– Может, их не в шесть замочили, – упрямо сказал Андрей. – Мало ли что в блокноте написано. На заборе тоже написано, а там дрова.

Руслан вздохнул. Андрей тут же разозлился: