До февраля

Официальная база совпадений с отпечатками не дала. Ответа на запрос в смежные и соседние службы, также располагавшие биометрическими материалами, собиравшимися, например, при выдаче загранпаспортов, приходилось ждать месяц-полтора. Но вчера отпечатки обнаружились в неавтоматизированной, скверно прописанной и не рекомендованной к использованию базе, которую менты и следаки называли «Хипстота». В эту базу какое-то время собирались данные, в том числе отпечатки, участников неразрешенных митингов, пикетов и прочих акций, проходивших в Сарасовске последний десяток лет. Несколько самых борзых активистов, схлопотавших в ходе задержания по морде, обжаловали в суде сразу все причиненные обиды, включая сбор персональных данных, и добились не только извинений и компенсации, но и судебного запрета на использование собранных данных в деятельности УВД. Стирать файлы никто, конечно, не стал. Их залили на самый дальний сервак, к которому экспертные службы обращались в исключительных случаях либо под напором особо вредного следака. А Андрей умел быть и вредным, и напористым, и полезным. И не слезал с экспертов Бахрамова, пока они буквально ручками, глазками и в послерабочее время не прочесали половину «Хипстоты» – и не обнаружили совпадения отпечатков, снятых на месте преступления, с отпечатками Такмазы Клима Маратовича, 1998 года рождения, снятыми в октябре семнадцатого после задержания за участие в самом массовом в истории Сарасовска митинге, собравшем под тысячу человек. Более пятисот задержали – пару сотен сразу, остальных в течение следующего месяца. Такмаза утверждал, что в митинге не участвовал и более в протестных и любых иных акциях не светился, так что на учет его не взяли и обошлись даже без письма в университет. Но пальчики в базе остались. И дождались Андрея.

Увидев имя «Клим», он просто взвился. То же имя назвала, по его словам, мутная свидетельница по делу невнятному, но, возможно, как-то связанному с текущими. Что существеннее, то же имя записал в ежедневнике в день убийства Дарченко. Страница с записью из ежедневника была вырвана и на месте преступления не нашлась, но на следующей странице даже невооруженным глазом можно было разглядеть глубоко вдавленный след записи «18:00 Клим “Пламя”-собр!»

– Не слишком тупо это выглядит, как считаешь? – спросил Руслан, с шорохом скребя выползшую к ночи щетину.

– Слушай, вот не надо только усложнять опять, – раздраженно сказал Андрей. – Два плюс два всегда четыре, совпадение плюс совпадение – не совпадение ни разу и даже не тенденция, однако, а доказательство. Пальцы фигуранта на одежде жертвы – это серьезно, имя фигуранта рядом с другой жертвой и засветка рядом с третьей – это почти неопровержимо. Случайностей таких не бывает.

Руслан опять поскреб щетину. Андрей раздраженно добавил:

– Подстав таких сложных тоже не бывает. В сериалах только.

Он вздохнул, поморгал покрасневшими веками и сказал другим тоном:

– Тупо… Убийцы вообще редко бывают не слишком тупыми. Если Такмазу реально подставляет кто, всё равно же не разберемся, пока с ним не потолкуем. Так что брать его по-любому будем.

– Найти осталось.

– Найдем, – заверил его Андрей. – Но вообще любой слишком сложный и коварный вариант можно откидывать, потому что в жизни так не бывает. Не срастается.

С этим Руслан был согласен.

Он остановился, не входя в жирную тень нужного второго подъезда, и окликнул тусклого мужичка, нахохлившегося на одной из пары лавок под озябшими березами посреди небольшого дворика:

– Земляк, код не знаешь?

Мужичок пожал плечами.

Свет фонаря цеплял дворик самым краешком, позволяя, впрочем, определить, что одет мужичок плотно, почти по-зимнему. И всё равно кукование ранним ноябрьским вечером на стылой лавке такое себе удовольствие, особенно не для скучающей пары бабок, а для одного дееспособного вроде, хоть и мелковатого, мужика средних лет. Ни телефона, ни сигареты у него в руке не было.

Руслан всмотрелся. Особо освещенная урна рядом с лавкой забита так, что смятая упаковка из-под шаурмы светлела шапкой поверху. Окурков ни на шапке, ни на бетоне вокруг не видно. Бутылок или банок тоже.

Руслан неторопливо прошагал к мужичку и спросил:

– Чего сидим?

Тот отвернулся.

– Чего сидим, уважаемый? – повторил Руслан с напором и, дождавшись, пока мужичок соизволит обратить к нему лицо, показал удостоверение.

Мужичок прочел – оправданно долго – ФИО и звание Руслана, кивнул, показывая, что всё понял и что можно корку убирать, и сказал:

– К бабе пришел, а нет ее.

Говорил он странно, чуть нараспев, то ли манерничал, то ли грелся так. «Точно к бабе?», едва не осведомился Руслан, но решил не давать поводов для обвинений в гомофобии и уточнил:

– Баба здесь живет, а ты кода не знаешь?

Мужичок снова пожал плечами.

– В какой квартире баба?

– В пятьдесят восьмой, – помедлив, сообщил мужичок.

– А подъезд какой?

Мужичок показал подбородком на подъезд Такмазы. Правильно.

– Документы есть с собой?