До февраля

Возле подъезда топтался очередной бездельник с ярко-синим коробом за спиной. Принес такому же, только более дееспособному бездельнику пиццу, суши, бутерброд или что там эти предприниматели, хипстеры, блогеры и прочие паразиты вечно заказывают на нетрудовые доходы и жрут в диких количествах, захламляя лестничные площадки у мусоропровода плоскими коробками и пакетами скомканной бумаги. Но этот курьер был хотя бы не азиатом и вел себя не нагло – напротив, заметив Константина Вячеславовича, тут же отшагнул от двери и замер в покорной позе.

Константин Вячеславович открыл дверь брелоком и придержал ее за собой, позволяя войти. Курьер обрадованно шмыгнул следом и в той же просительной позе замер в отдалении, пока Константин Вячеславович вызывал и ждал лифт. В кабину он шагнул тоже несмело и лишь после пригласительного жеста Константина Вячеславовича.

Это Константину Вячеславовичу понравилось. Он привык к тому, что каждая величина и функция должны знать свое место. В жизни такое было редкостью. Ценной.

– Какой вам? – спросил Константин Вячеславович.

Курьер, неловко пожав плечами, сказал, чуть заикаясь:

– Девятнадцатая к-квартира, п-пятый, наверное.

– Да, пятый, – подтвердил Константин Вячеславович и нажал кнопку.

Он вышел из лифта первый и остановился у двери, ожидая, пока курьер пройдет к соседней квартире и позвонит. Курьер, который еще и прихрамывал, протиснулся мимо и торопливо стащил короб с плеч, поясняя:

– Д-дома никого, ск-казали у д-двери оставить.

– Не боятся, что сопрут? – снисходительно поинтересовался Константин Вячеславович.

Курьер пожал плечами, извлек из короба стопку плоских коробок, уложил их у двери и, виновато улыбнувшись, протиснулся обратно к лифту.

Константин Вячеславович подождал, пока лифт, погудев, распахнет и захлопнет двери, чтобы загудеть снова, вытащил ключи, открыл дверь, вздрогнул и обернулся.

За его спиной стоял курьер.

Так же улыбнувшись, он сказал нараспев и совершенно не заикаясь:

– Константин Вячеславович, я же про земное притяжение спросить забыл.

Он нахлобучил короб на голову Константина Вячеславовича и пинком втолкнул того в квартиру.

Глава пятая

Матвиевский заехал во двор и сказал, сбрасывая скорость:

– Вон тот дом, Пугачева, семь. Здесь встанем?

– Конечно, – сказал Руслан. – Ладно, вы давайте в ЖЭК, а я пока на месте понюхаю. Если что не так, сразу свистите.

Он вышел и размял ногу, пока Матвиевский с Рыбаковым удалялись в сторону арки, проткнувшей длинную девятиэтажку примерно посредине. ЖЭК, который теперь назывался то ли управляющей компанией, то ли не менее замысловато, сидел в подъезде рядом с аркой. Руслан посмотрел на соседний дом, тоже девятиэтажный, но покороче. Он очень надеялся, что подозреваемый по-прежнему снимал квартиру там, а не «да вы что, он съехал давно», как сообщили по двум адресам, проверенным сегодня, и что подозреваемый был дома, а не шарахался по дружкам, по лесам или там по поэтическим собраниям. С подружкой он вроде и правда разбежался – по крайней мере, последние посылки из Китая на его имя направлялись уже на Пугачева, а не к подружке и не к месту прописки. Думали ли мы, что «Почта России» станет последней надеждой сыскаря в постоянно тасуемом мире, подумал Руслан, проверил мессенджер и написал Андрею:

«На месте. Тебя ждать?»

Тот отозвался сразу:

«Не успеваю. Лучше сюда его поскорее».

С утра они ездили вместе, потом Халк опять созвал срочное совещание. Андрей, ругнувшись, помчался в управление, велев продолжать без него. И по крайнему адресу, с большим напряжением выбитому из почтарей, велел ехать без него, а на месте списаться.

Руслан, покивав, написал:

«Если он дома, пальцы предъявить могу?»

Андрей написал после паузы:

«Без фанатизма только».

Руслан кивнул в последний раз и пошел к дому Такмазы.

На сапожке Чуфаровой все-таки нашлись четкие отпечатки пальцев, оставленные либо в момент ее смерти, либо сразу после. Стало быть, оставивший их с высокой долей вероятности и был убийцей, соучастником или свидетелем.