До конца времен. Сознание, материя и поиски смысла в меняющейся Вселенной

Изначально, однако, рассказывание историй — не то, чем занимаются в одиночку. Искусство повествования — наш наиболее мощный инструмент для проникновения в сознание других людей. Для нас, как для глубоко социального биологического вида, способность моментально проникнуть в сознание другого человека сыграла, возможно, принципиально важную роль в деле выживания и доминирования. Отсюда еще одна родственная причина того, что истории накрепко вшиты в поведенческий репертуар человека, — еще один вариант адаптивной полезности нашего повествовательного инстинкта.

Рассказывание историй и сознание других

Профессиональная дискуссия в среде физиков обычно изобилует специальным жаргоном, украшенным конфетти уравнений. Это не тот материал, который завоевал бы внимание собравшихся у походного костра. Тем не менее, если вы умеете читать уравнения и интерпретировать жаргон, рассказываемые физиками истории могут оказаться волнующими. В ноябре 1915 г., когда измотанный Альберт Эйнштейн, почти завершивший работу над общей теорией относительности, сумел применить свои уравнения для объяснения давней загадки орбиты Меркурия, которая слегка отличается от ньютоновских предсказаний, он был настолько взволнован, что сердце стало биться учащенно. После почти десять лет странствия по коварным водам сложной математики такой результат был подобен земле, впервые показавшейся на горизонте. Перефразируя более позднее описание Альфреда Норта Уайтхеда, это означало, что дерзкий поход Эйнштейна благополучно завершился на берегах понимания[174].

Мне не довелось совершить столь монументального открытия. Мало кому это удавалось. Но даже более прозаичные открытия могут вызвать у ученого аналогичное возбужденное сердцебиение. В эти моменты испытываешь чувство глубокой связи с космосом. По правде говоря, это и есть главное содержание историй, вплетенных в абстрактную математику и специализированный язык. Эти истории дают подробнейшее описание Вселенной или чего-то, связанного со Вселенной, — как она родилась, как стареет, как развивается. Эти истории дают возможность взглянуть на Вселенную с точки зрения, которая в иных условиях недоступна. Они образуют вход в новые царства реальности, которые в самых приятных случаях оказываются совершенно неожиданными. При помощи математики, подтвержденной экспериментом и наблюдениями, нам позволяется общаться с чуждым и чудесным космосом.

Истории, которые уже много тысяч лет люди рассказывают на естественных языках, играют аналогичную роль. При помощи историй мы отрываемся от единственной доступной нам обычной точки зрения, и на краткий миг нам удается увидеть мир иначе. Мы воспринимаем привычный мир глазами рассказчика и через призму его воображения. Авиатренажер историй — наш портал в индивидуальные миры, существующие в сознаниях других людей. По словам Джойс Кэрол Оутс, чтение — «единственное средство, при помощи которого мы влезаем невольно, часто оказываясь беспомощными, в чужую кожу, чужой голос, чужую душу, чтобы проникнуть в сознание, нам неизвестное»[175]. Без историй нюансы чужого сознания были бы для нас так же непроницаемы, как микромир без знания квантовой механики.

Дает ли это отличительное свойство историй эволюционные последствия? Исследователи считают, что да. Мы пришли к успеху в значительной степени потому, что мы — чрезвычайно общественный вид. Мы способны жить и работать группами. Не в идеальной гармонии, но с достаточной степенью сотрудничества, чтобы сильно поднять шансы на выживание. Дело не только в том, что вместе безопаснее. Вместе можно изобретать, участвовать, доверять и сотрудничать. А для успешной совместной жизни очень важно то самое знакомство с разнообразием человеческого опыта, которое мы впитываем через истории. Психолог Джером Брунер отметил, что «мы организуем свой опыт и свою память о человеческих событиях в основном в форме нарратива»39, и это заставило его усомниться в том, что «такая коллективная жизнь была бы возможна, если бы не наша человеческая способность организовывать и передавать опыт в виде нарратива»[176]. Посредством нарратива мы исследуем весь спектр человеческого поведения, от общественных ожиданий до чудовищных проступков. Мы наблюдаем всю широту человеческой мотивации, от высоких стремлений до достойной порицания жестокости. Мы встречаем самые разные человеческие переживания, от победного триумфа до душераздирающей утраты. Как подчеркивает лингвист Брайан Бойд, нарративы таким образом делают «социальный ландшафт более судоходным, более широким, более открытым для возможностей», порождая в нас «жажду понять наш мир не только в терминах нашего собственного непосредственного опыта, но и через опыт других — и не только реальных других»[177]. Сюжеты, рассказанные в мифах, историях, сказках или даже в приукрашенных описаниях повседневных событий, — ключ к нашей общественной природе. При помощи математики мы соприкасаемся с другими реальностями; при помощи историй мы соприкасаемся с другими сознаниями.