До края. Пролог

Три года назад, когда северо-восточные окраины Кодиматриса накрыло непривычно толстым снежным покровом, Пекатум похолодел, но сердца его жителей были всё так же теплы. Эрика не пугали сильные морозы, – дома он жаждал свободы, а как только вырывался наружу, хотел ещё чего-то большего. Он не понимал это, но пытался всячески унять душевные порывы. Чистый сердцем и умом, невинный мальчик искал приключений в любой мелочи и находил вдохновение в любой мысли. На обочине дороги навален огромный сугроб, – разумеется, Эрик возомнит себя скалолазом, забравшись наверх, чтобы тут же рухнуть вниз, в снежную толщу. Изгородь покрылась зубастым слоем сосулек, – конечно, он представит их себе оружейным арсеналом и постарается поскорее проверить остроту меча на мимо проходящем сверстнике. Убегая изо всех сил от получившего по голове ледышкой Сэма, Эрик нёсся к полю, которое во все времена года могло утаить его от чужих глаз. После двух шагов, тело мальчика потонуло в снежной толще. Белое одеяло накрыло его с головой. Выпуская пар перед лицом, он замер, прислушиваясь к отдалённому хрусту снега. Он снова один, и это радостно. Конечно, юное сердце хотело бы чувствовать Её рядом, однако Элиза недолюбливала не только знойную жару, но и сильный холод, – она оставалась дома, чтобы долго-долго рисовать снегопад перед окном. Эрик знал: в такие моменты её лучше не тревожить. Именно поэтому в эти Морозы ему было суждено проводить большую часть времени с игривым уличным ветром. Но чем больше он чем-то упивался, тем более ему хотелось попробовать что-то новое. Дни вереницей шли из года в год, и каждый новый казался скучнее предыдущего, если был хоть немного похож.

Эрик помнил, как ещё раньше отец оставался на Морозы дома. Мальчику тогда не разрешали слоняться по улице одному. Он лежал у печи, что тужилась изо всех сил, источала жар, но даже так не могла прогреть весь дом. Место недалеко от заслонки было у Эрика любимым. И порой уставший отец тоже приходил туда и садился рядом. Тогда сынишка, такой счастливый от каждой секунды времяпрепровождения с отцом, просил купца что-нибудь рассказать. И тот рассказывал. Отец был хорошим рассказчиком, – его истории никогда не повторялись. Каждая новая была интереснее и познавательнее предыдущей. И на всю жизнь Эрик запомнил историю про далёкий северный континент.

Когда сын спросил его, где бы отец хотел побывать больше всего, тот сильно задумался, а потом сказал слово совсем не знакомое ребёнку. «Фригус». По словам отца, это далёкая земля, которая лежит на другой стороне Инсмутского океана. Он даже сказал, сколько морских миль плыть дотуда, но мальчик был ещё слишком мал, чтобы запоминать такие большие числа. Этот континент намного меньше, чем Риверланд, где располагаются Кодиматрис и Нортфорт, однако там тоже живут люди. Они не впутываются в войны, они не захватывают чужие земли. Они мирно существуют, развиваясь независимо от остальных. Климат Фригуса, ещё более суровый, чем в Нортфорте, закаляет тамошних людей. Они сильны и телом, и разумом. Наверняка, худший человек Фригуса не так зол и беспощаден, нежели вместе взятые плохие люди Риверланда.

Сто пятьдесят лет назад их корабли прибыли к северным границам Кодиматриса. Чужеземные люди не хотели воевать или наживаться на этих землях. Они даже не подозревали о существовании огромного Риверланда. Но удивительнее всего был тот факт, что они переплыли весь океан. Их флот выглядел куда лучше имперских кораблей того времени. Их технологии явно превосходили и до сих пор превосходят технологии в Риверланде. Только встретив кодиматрисцев, они начали пытаться понять их язык. Они смогли адаптировать под себя и улучшить существовавший тогда альтиор. Фригуские мореплаватели предложили местным свои товары: самоцветы, шкуры иноземных животных, а также зёрна неизвестного металла, который моряки называли «платинум». Не обошлось и без книг на непонятном языке, в которых кодиматрисцам оставалось только рассматривать картинки.