До мозга костей (ЛП)

— Извини. Я должен ответить, — говорит он, слегка сжав мое запястье, прежде чем отпустить и подняться. Бросив мимолетный взгляд, полный едва уловимого беспокойства, он отвечает на звонок формальным приветствием и направляется в темный коридор между гостиной и столовой.

— Господи Иисусе, — шепчу я, допивая остатки Шираза. Мои швы стягивают рану, запутываясь в волосах. Дискомфорт едва ощущается.

Я бросаю взгляд на свой пустой бокал и ставлю его на место.

— К черту вино.

Голос Джека тихо доносится из коридора, и я не могу разобрать, что он говорит, только интонацию его случайных высказываний, тон передает его обычный прагматичный, если не сказать пугающий, стиль общения. Я не задерживаюсь и направляюсь на кухню, чтобы взять чистый стакан, прежде чем порыться по другим шкафам, чтобы со второй попытки найти коллекцию спиртного. Там стоит наполовину полная бутылка двадцати пятилетнего виски Bowman. Дорого, неудивительно. Несколько бутылок красного, включая две таких же Rockford Flaxman Шираз, которое я пила в клубе. А за бутылкой водки спрятана черная, нераспечатанная бутылка текилы Adictivo Extra Anejo.

— О, слава Богу! — я поднимаюсь на цыпочки и достаю бутылку с полки. — Вы такой хороший хозяин, доктор Соренсен. Спасибо за это.

Я направляюсь к ряду выдвижных ящиков под микроволновкой, полагая, что в первом из них может оказаться острый нож, способный разрезать пластик, которым запечатана крышка бутылки. Но это не то, что находится внутри.

В правой части ящика лежат ручки и блокнот с чистой бумагой.

С левой стороны — несколько сложенных писем, которые получил Джек.

На самом верху — письмо от канадского правительства.

Я бросаю взгляд в сторону коридора, откуда голос Джека всё ещё слабо доносится до меня сквозь стук моего сердца.

Разворачиваю письмо, датированное семью днями назад.

УВАЖАЕМЫЙ ДЖЕК ВИКТОР СОРЕНСЕН,

ЭТО КАСАЕТСЯ ВАШЕГО ЗАЯВЛЕНИЯ НА ПОЛУЧЕНИЕ ПОСТОЯННОГО ВИДА НА ЖИТЕЛЬСТВО. ПО ВАШЕМУ ЗАЯВЛЕНИЮ БЫЛО ПРИНЯТО РЕШЕНИЕ. НАМ НЕОБХОДИМ ВАШ ПАСПОРТ ДЛЯ ЗАВЕРШЕНИЯ РАССМОТРЕНИЯ ВАШЕГО ЗАЯВЛЕНИЯ. ВАШ ПАСПОРТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОЛУЧЕН СЛУЖБОЙ ГРАЖДАНСТВА И ИММИГРАЦИИ КАНАДЫ В ТЕЧЕНИЕ 30 ДНЕЙ С ДАТЫ ДАННОГО ПИСЬМА. НЕВЫПОЛНЕНИЕ ЭТОГО ТРЕБОВАНИЯ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К ОТКАЗУ В РАССМОТРЕНИИ ВАШЕГО ЗАЯВЛЕНИЯ.

После этого я перестаю читать.

Внезапная трещина в моем сердце широко расходится, сжимая горло и застилая глаза.

У меня скручивает желудок. Мне становится жарко, тонкая пленка пота покрывает мою кожу. Почему вдруг стало так, блять, чертовски жарко? У меня возникает непреодолимое желание сорвать с себя рубашку, чтобы почувствовать прохладный воздух на коже. Моё сердце рвется на свободу из костяной клетки, и на мгновение мне кажется, что я могу погрузиться в воспоминания, поэтому хватаюсь за стойку, острый край кварца впивается в рану на моей ладони, пока боль не проникает внутрь и не удерживает меня в настоящем.

— Возьми себя в руки, — шиплю я, складывая письмо и закрывая ящик, пробуя следующий, где нахожу набор маленьких отверток. Дрожащей рукой я беру самую острую из них и протыкаю пластик, закрывающий колпачок, едва не порезав вторую ладонь в своем отчаянии. В тот момент, когда пробка снята, бутылка оказывается у моих губ, и я делаю самый большой глоток текилы в своей жизни.

Алкоголь прожигает мою грудь. Я моргаю, пока не убеждаюсь, что слезы высохли. Несколько глубоких, дрожащих вдохов становятся более ровными. Я повторяю про себя мантру: ты обещала заставить Джека страдать.

Да. Я и правда обещала это. Я хотела возмездия за все те многочисленные случаи, когда он был черствым и жестоким. И даже хуже…

Именно. Он сказал, что хочет уехать. На самом деле он сказал это буквально на днях. И скоро Уэст Пейн будет твоим. Он уйдет побежденным, а ты станешь победителем. Это та расплата, на которую ты надеялась. Разве не этого ты хотела?

Наверное…

Продолжаю говорить себе эти слова, оставляя неиспользованный металлический стакан на столешнице, делаю ещё один глоток из бутылки и ухожу. Моё сердце, кажется, рвется на свежий воздух. Оно жаждет очищения, вдали от этого запаха новизны, которая только и делает, что напоминает мне о том, что я нахожусь на временном месте, в выставочном зале. Я не обращаю внимания на то, куда иду, пока я направляюсь в сторону столовой, но сворачиваю налево. Но моё сердце, должно быть, знает, потому что оно ведет меня в зачарованное, волшебное царство.

В оранжерею.