До новых снов с тобой...(СИ)

Елена ощутила поцелуй матери на своей щеке, потом услышала ее стремительные шаги, а затем и хлопок дверью. Обида, подобно лаве, стала растекаться по всему ее существу и обжигать. Гилберт ненавидела в себе это чувство, но не могла его подчинить, изолировать.

Девушка поднялась, и тишину разрезал звон ее многочисленных браслетов.

- Вы будете тут жить? – акцент снова яро проявил себя. Однако к Елене вернулось былое безразличие и цинизм ко всему происходящему.

- Только до того момента, когда ты привыкнешь к окружающему миру, – ответил он равнодушно и сел в кресло. Девушка стояла еще некоторое время, смотря в пустоту, а потом тоже села.

Её осанка была безупречна. Идеально ровный позвоночник, спину девушка держала прямо. Длинные юбки и короткие кофточки придавали шарма, а длинные прямые волосы спадали на плечи. Но взгляд! Она напомнила фарфоровую куколку, а не плененную страстями молодую цыганку. Деймон засомневался сможет ли он пробудить тягу к жизни от общения с этой девушкой и тут же почувствовал яркое сожаление о принятом решении.

«Способно ли ее сердце на чувство? – разнеслось в его мыслях. – Она тоже бродяга. Ей скучен этот мир. Забавно…»

- Как мне вас называть?

- Как бы ты хотела?

- Я ведь могу и оскорбить, – девушка поднялась и подошла к столику, расположенному в углу комнату. Она ловко извлекла бокал и налила в него спиртное, справляясь со всеми действиями так, как любой зрячий человек.

- Так оскорби.

Она взяла стакан и прошла к Сальваторе. Девушка протянула бокал и села на свое место. Она то ли выучила обстановку этого дома наизусть, то ли… то ли что?

Деймон отставил стакан. Пить ему не хотелось.

- Как мне вас называть? – спросила она, спустя некоторое время, и игнорирование прошлой реплики означало не то, что Елена не нашла новых слов, а то, что ей не хочется вести пустой диалог.

- По имени.

- Как вас зовут?

- Деймон. А тебя… Дрина?

Она вздрогнула. Но через секунду снова стала абсолютно равнодушной.

- Меня зовут Елена.

- Но я не мог перепутать. Я знаю, что те ребята звали тебя Дриной…

- Не лезьте в мою жизнь, Деймон. И я прошу вас. Называйте меня Еленой. Пожалуйста.

Последнее слово она выдавила из себя. И Деймон почувствовал первую, тусклую эмоцию, вернее, чувство. Ему захотелось пробудить в этой девушке хоть какие-то чувства. Разозлить ее и увидеть ее эмоции. Ее каменное сердце и ее ледяной отчужденный взгляд заставили его стать жестоким.

- Я видел твои танцы… Елена. И, признаться, согласился на это не потому, что меня тронуло ваше положение. Я захотел ощутить тягу к жизни и подумал, что человек из другого менталитета и мира может заинтересовать.

Она усмехнулась, продолжая сидеть ровно и прямо. Но и усмешка исчезла, а ее голос стал спокоен. Эта девушка была лишена каких-то подростковых элементов. Не было сарказма, иронии и дерзости. В этой особе не было жизни. Как и в нем.

- Чем вы болеете?

Этого вопроса он никак не ожидал. Последовала пауза, после которой Деймон произнес:

- Большое депрессивное расстройство.

- Жизнь вас доконала, да? Вы ютитесь в тесных барах и подглядываете за молодыми девушками, чтобы не думать о том, что ваша жизнь вдруг резко потеряла смысл. Вас разъедает ваше богатство и вас разъедает бедность народа, которому вы не в состоянии помочь. Я испытывала нечто похожее…

«По-моему, ты вообще не умеешь чувствовать»

- Я разучился жить. Незачем тебе это говорить. Я разучился любить.

Она снова усмехнулась.

- Это самая глупая мысль, которой тешат себя современные подростки и люди вашего склада. Невозможно разучиться любить, если вы когда-то познали это чувство. Невозможно разучиться ходить, а любить тем более.

Отчасти она была права. Но Деймон не хотел это признавать.

- Неужели ты познала любовь? Раз так рассуждаешь?

- Я познала близость и доверие. Это и есть любовь.

- Значит, ты еще не познала предательство. Оно выбивает всю почву из-под ног.

- А может эта почва была гнила и не плодотворна? Деймон, подумайте об этом.

Она поднялась. Ее браслеты снова зазвенели. Зачем она вообще их носит?

Мужчина сказал ей, что придет вечером.

Он отправился на то побережье, будто что-то влекло его туда. В автобусе, в котором он ехал, играла медленная, грустная, лиричная песня. Сальваторе вслушивался в каждое слово, смотря на пейзажи за окном. В этом месте все было лишено жизни. Даже деревья казались какими-то увядшими. А люди? Иногда люди просто живут в иллюзии, даже влюбляются в эту серость, даже испытывают счастье… Он не испытывал. Он не знал какого это – снова зажить, снова полюбить кого-нибудь.

Сальваторе услышал цыганскую тихую песню. Обернувшись, он увидел девушку, сидящую на одном из пассажирских мест. Голос сей особы завораживал. Но песня была пропитана тоской, горечью и какой-то болью. Деймон снова отвернулся к окну.

В этом городе слишком много цыганок, слишком много печали и грусти. В этом городе слишком много пыли, зданий и машин. Много бедных, красивых и несчастных. И слишком мало настоящей жизни.