До особого распоряжения

- Нет, - сказал он. - Потом на другой день тот человек рано утром пошел в харчевню.

- В такое время? - спросил Махмуд-бек.

- Да...

- Но в харчевне еще ничего не готово.

- Я ему сказал. А он говорит, что хочет посмотреть, как японец делает тесто.

Махмуд-бек невольно улыбнулся. Проводник ответил тоже улыбкой. Он понимал, насколько наивен

был повод для встречи. Человек идет к границе, будет ее переходить. Напряженное состояние не

покидает его все дни... До кулинарных ли рецептов?

- Он был очень смелый? - спросил Махмуд-бек.

- Он уже начинал болеть. Он говорил, что в это время ему всегда плохо. То холодно, то жарко.

- Малярия?

- Да, малярия. Так сказал доктор в Гульташе...

- Тоже японец?

Проводник удивленно замигал глазами и кивнул:

- Да, японец. Вы знаете о нем?

- Слышал, - небрежно сказал Махмуд-бек и спросил: - Ты проводил того человека?

- Мне надо было возвращаться домой. До снега оставалось очень мало.

- Он успел уйти?

- Не знаю, господин. Он очень болел.

- А сейчас смог бы уйти?

- Наверное, смог. Уже пять - семь дней назад там можно было пройти через перевал.

В щели и трещины скал умело, с удивительной точностью вбиты колья. На кольях не очень прочный

настил из хвороста, камней, земли. Это и есть овринг - участок горной тропы, которая тянется вдоль

отвесной скалы.

178

Махмуд-бек и Адхам молча наблюдали, как проводник, поглаживая по шее, словно успокаивая, вел

первого коня. Потом вернулся за вторым. За третьим. Он словно доказывал, как прочна и удобна эта

шаткая дорога. На всякий случай он подбодрил:

- Четыре-пять манов выдержит. .

Ман на Памире чуть больше 35 килограммов.

Махмуд-бек и Адхам пошли, изредка касаясь ладонями отвесной скалы, ощущая ее вечный холод.

Солнце сюда не заглядывает, постоянно стекают тонкие, почти невидимые, ручейки... Где-то тает снег, и

вода находит трещинки среди плотных камней.

Казалось, искусственная тропка пружинисто прогибается под ногами, испытывает нервы.

- Как, Адхам? - спросил Махмуд-бек.

- Хорошо, господин... - с показной лихостью ответил юноша.

Вечером их ждет Гульташ. А там еще один переход. И все. Парню становится труднее скрывать свое

нетерпение. Скоро... Очень скоро он будет дома. Не наделал бы глупостей у Джанибека-кази. Надо будет

настоять, чтобы Адхама сразу же переправили через границу.

Джанибек... Как он встретит Махмуд-бека? Что дошло в эти дикие горы о нем, о муфтии Садретдин-

хане, о размолвке с Пулатходжаевым?

Махмуд-бек уже убедился: вести из долины, несмотря на грозные перевалы, каким-то чудом

просачиваются в горы. Пусть по капле... Будто вода через плотные, покрытые зеленым лишайником

скалы.

Махмуд-бек неожиданно поймал себя на мысли: он тоже с нетерпением ожидает конца пути. Пугает

ли неизвестность? А кого и когда она не путала... И, услышав предложение проводника отдохнуть,

Махмуд-бек искренне отказался:

- Пошли до Гульташа! Лишь бы выдержали лошади.

- Выдержат. . - сказал проводник.

Маленький караван вновь пополз в горы. Вновь зацокали копыта послушных, выносливых животных.

Было очень тихо. И вдруг неожиданно, постепенно нарастая, в этой тишине раздался рокот самолета.

Наконец он, небольшой, юркий, вынырнул из-за вершины, слегка качнул крыльями и снова скрылся

уже за другой вершиной.

Проводник восхищенно покачал головой.

- Как быстро... - И вздохнул: - Интересно...

Рокот постепенно стихал, и вот уже стал слышен только равномерный цокот копыт.

Махмуд-бек не успел осмотреться в комнатке караван-сарая, не успел умыться, как прибежал Акбар,

плотный, сильный мужчина, лет сорока. Он без стука ворвался в комнатку, раскрыв объятия, и, шагнув,

обнял Махмуд-бека.

- Это вы! Вы! Узбек! Кого аллах наконец-то послал в это проклятое место. Узбек! Скажите что-нибудь.

Дайте немного счастья услышать родные слова. - Несмотря на торжественную приподнятость его речи, в

ней была искренность. Акбар плакал. - Я единственный узбек. Единственный в Гульташе... - Он не давал

возможности Махмуд-беку даже ответить на приветствие. - Вы знали Барат-хана? Я его старший сын. Я

растерял своих братьев. Их четверо. Вы слышали о моем отце?

Махмуд-бек слышал и об этом жестоком курбаши.

- Я рад вас видеть, - наконец сказал Махмуд-бек.

Он действительно был рад такой встрече.

Акбар должен многое знать о путниках, которые здесь проходили, о становище Джанибека-кази.

Уже была полночь. Не хотелось ни есть, ни пить, ни разговаривать. Слипались глаза. Акбар подавал

на дастархан чайники, продолжал угощать нежданных дорогих гостей.

Адхам с трудом скрывал зевоту. Проводник не вникал в суть беседы и умудрялся на минуту-две

закрывать глаза.

- Заговорил я вас, заговорил, - наконец всплеснул руками хозяин. - Ай! Обо всем забыл, а вам надо

отдохнуть.

- Надо, - согласился Махмуд-бек. - Уже поздно...

- Нам рано вставать, хозяин? - спросил проводник.

- Нет. Мы завтра еще будем здесь.

- Хорошо, хозяин... - не высказал своего удивления проводник.

Что может задержать человека в Гульташе? Только болезнь. А Махмуд-бек неважно выглядит, устал