До особого распоряжения

Махмуд-бек ничего не ответил. Ничего он не скажет и сегодня. Еще рано начинать этот большой

разговор.

В консульстве было спокойно. Шла размеренная, ничем и никем не потревоженная жизнь. По

коридорам не носились взбудораженные люди, в открытые чемоданы не летели помятые вещи. Сам Ито

не колотил кулаками по столу, не возмущался. Его волнение выдавал один лишь жест: консул слишком

часто поглаживал виски. У края стола, подчеркнуто щеголяя солдатской выправкой, стоял Асакура.

Сейчас он не вмешивался в разговор. Лицо было холодным, непроницаемым. Казалось, секретарь

консульства никогда в жизни не имел своего мнения, а был всего-навсего безукоризненным

переводчиком, внимательным и точным. Ито даже не поворачивал голову в его сторону. Он говорил по-

японски и смотрел на Махмуд-бека. В конце концов Махмуд-бек тоже перестал коситься на секретаря.

Перед ним был только один человек - хозяин кабинета, консул Ито.

- Я вынужден вернуться в Токио. Необдуманные действия нашего советника привели к таким

последствиям.

Махмуд-бек изобразил растерянного человека, которого бросают на произвол судьбы сильные,

большие люди.

- Но, господин Ито, что же будет?

- Германия - великая держава, - успокоил консул. - Войска Гитлера победным маршем прошли по

Европе. Они скоро вступят в Москву.

- Так зачем же?..

Ито поднял ладонь: не волнуйтесь, дослушайте.

Махмуд-бек понимал, что японский консул пригласил его для серьезного разговора, а не затем, чтобы

вежливо пожать руку на прощание.

- Этот проходимец, - Ито имеет в виду Усманходжу, - этот жулик снабжал Кимуру ложной, примитивной

информацией.

- Самое страшное в данной истории, - уточнил Махмуд-бек, - что Усманходжа сам верил подобной

информации.

- Настоящий болван, - пальцы опять скользнули по вискам.

- Племенной вождь Абид Назар осуществлял связь с туркменами в Советском Союзе. В основном -

через родственников, старых, безграмотных, недалеких.

- О, бог мой, до чего дошел советник посольства.

- Я пытался...

- Знаю, знаю, господин Махмуд-бек. Но не следует отчаиваться. Впереди у нас слишком много дел.

Ито переложил журнал на край стола, подальше, с глаз долой. Тоненький информационный вестник

сообщает о голоде и нищете в республиках советской Средней Азии.

Подобными сведениями редакция обязана советнику Кимуре.

«Большевики держат крестьян в специальных помещениях. Выпускают под охраной красноармейцев.

Эти помещения называются колхозами».

Нечего сказать - тонкая пропаганда! Здесь теперь каждый бандит знает, что такое на самом деле

колхоз.

...Разговор с дипломатом в офицерской форме был коротким: с него сорвали погоны. Он зашел

домой, простился с матерью и отцом. Говорят, Кимура даже улыбался по-прежнему. Родителям он

сказал, что едет в храм Никко.

Отец понял сына.

Кимура уже вечером, выйдя из машины, пешком пошел по великолепной дороге, которая прячется под

сводами гигантских криптомерий. Триста лет стоят деревья, застыв в причудливых позах, напоминая в

полумраке сказочных чудовищ. Эти чудовища хладнокровно провожают несчастных паломников к храму

Тосегу. Там в молитвах обращаются ко всемогущему Будде. На портале три хитрых обезьянки: одна

зажимает уши, другая прикрыла глаза, третья - рот.

Кимура всю ночь молился. На рассвете там же, в Никко, недалеко от храма, у водопадов, где

прощаются с жизнью, его нашли со вспоротым животом...

- Нас ждут дела, - повторил консул.

Итак, начинается инструктаж.

- Япония никогда не откажется от своей великой миссии. Она поможет народам Востока освободиться

от большевизма.

- Я боюсь, что эту борьбу попытаются использовать в своих целях авантюристы, подобные

Усманходже.

88

- Второй раз не ошибемся, - успокоил Ито. - Мы будем помогать умным, преданным своей родине

людям.

Махмуд-бек сделал вид, что не заметил комплимента. А консул продолжал:

- Делайте ставку на молодежь. Конечно, нужны авторитеты: бывшие главари банд, духовные лица. Но

пусть авторитеты не будут слишком деятельными. Они, к сожалению, почти все у вас бездарны.

- Они стареют, - напомнил Махмуд-бек.

- Готовьте молодежь.

- Я остаюсь один, - напомнил Махмуд-бек.

- Вы никогда не будете чувствовать одиночества, - твердо сказал консул.

Махмуд-бек вновь поднял брови.

- Да-да... Ни на один день. Мы будем рядом. Я не хочу, да, собственно, и не время подробно

останавливаться на планах борьбы. Скоро все встанет на свои места.

Какое же место определено Махмуд-беку Садыкову? Вероятно, немаловажное. Иначе бы консул не

вызвал его для последнего разговора.

- Вы знакомы с господином Ахмаджаном? - спросил Ито.

- С господином Суэто? - переспросил Махмуд-бек.

- С господином Ахмаджаном, - повторил консул, не повышая голоса, не возмущаясь. Он просто

подчеркнул, заставил гостя понять: иного имени у господина, о котором идет речь, не существует. Теперь,