До первого снега

Анхель и Алехандро — два старых товарища, два заядлых рыбака и бесконечных спорщика. Они не могут порознь, переживая друг за друга на расстоянии, но и рядом не в состоянии ужиться даже пары часов. У кого жирнее улов, кто больше нарубил дров, чей мате крепче, а внук умнее… Боже, порой кажется, что смысл их жизни — нескончаемые споры.

Прошлым летом, когда я по обыкновению гостил у деда, Анхель приехал к нам на неделю вместе с Микой. Именно тогда и родился новый спор: Алехандро верил в нашу с Микэлой дружбу, а Анхель уже тогда видел в глазах внучки любовь. В том, что старик прав, я убедился после аварии, когда Мика с бешеной скоростью начала терять зрение, а я покой. Дурацкое чувство вины и желание по-дружески поддержать девчонку сыграли со мной злую шутку. А ведь Мика всегда знала, что я любил её, как сестру. Знала, но так хотела верить в чудо!

— Погоди, — качает головой Алехандро. — Давай-ка, сынок по порядку! Только без утайки! На кону мой портсигар!

Наша последняя партия так и остаётся недоигранной. В печке трещат поленья. Чай в чашках давно остыл. Алехандро смотрит на меня, затаив дыхание, и вслушивается в каждое слово.

— Так вот куда делись твои кудряшки! — хмыкает дед, когда мой рассказ доходит до главного. — И как Анхель принял новость, а? Старика небось удар хватил!

— Рита призналась, что любит меня, во сне, — мечтательно улыбаюсь, вспоминая ту бурю эмоций, что испытал, глядя на спящую Морено. — Я зашёл в её комнату за толстовкой, вернее, это был просто предлог, а Анхель отчего-то дал добро. Такая хрупкая, маленькая, Рита встревоженно крутила головой на подушке и сквозь сон бормотала моё имя. А когда я подошёл ближе и, наплевав на Анхеля за спиной, сжал её ладонь, она сказала «люблю».

От волнения тереблю в руках фигурку шахматного коня.

— Конечно, Анхель всё слышал. А потому после не проходило и дня, чтобы я не натыкался на его грозный взгляд.

— Ха! Ещё бы! Анхель Сото не умеет проигрывать! — потирает ладони Алехандро.

— Нет, дед, — ставлю коня на место. — Всё, о чём он попросил меня тогда, — это не лгать.

— А ты?

— А я трус, дед!

Алехандро мотает головой: он никогда не считал меня таковым, да только это правда! Поначалу ждал, чтобы Рита окрепла, а с Мики сняли чёртову повязку. Я тянул время, скрывая за благими намерениями дикий страх. Я боялся навредить Мике. Очень! Но ещё больше не хотел потерять Риту. Несколько раз пытался начать разговор с Микэлой, но та, словно чувствовала неладное и ловко избегала откровений. А потом и Рита взяла с меня слово — молчать.

— Ты человек, Вик. Только и всего, — произносит вкрадчиво старик. — И к чему привело твоё молчание?

— Как видишь, дед, ни к чему хорошему!

— Знаешь, я, пожалуй, впервые соглашусь с этим пройдохой Сото. Тайны убивают любые отношения, заматывая те в тугой клубок лжи и боли! Так значит, твой приезд ко мне нынче — это побег? Или наказание?

— Скорее глупость, — откидываюсь на спинку стула и прикрываю глаза. Я сдуру согласился на эту авантюру, наивно полагая, что так будет намного легче скоротать эти два месяца без неё. Вот только я, дурак, ошибся! Отрезанный от жизни подыхаю теперь в информационном вакууме. Мне не стоило забывать, что в этих местах нет даже намёка на сотовую связь. Впрочем, в последнее время я слишком много ошибаюсь. Видимо, за это сейчас и расплачиваюсь.

— Расскажи мне, Вик! — просит дед, и я иду у него на поводу.

— Анхель застал нас с Ритой на мосту ранним утром. Мы совсем немного задержались, заболтались, увлеклись. А ещё это её признание… Оно выбило почву из-под ног. Настолько окрылило, что я не заметил старика, а тот успел увидеть и услышать слишком много.

— Давай-ка я заварю горячего чая, а ты продолжай, — кряхтя, старик встаёт из-за стола и набирает в чайник воды.

— Анхель всё неправильно понял. Он видел любовь в глазах Мики, слышал её в голосе Риты, но был уверен, что таковой нет в моём сердце. Обозлился на меня! Доводы все пропускал мимо ушей, постоянно твердя, что использую его внучек, играю с обеими.

— И это я могу понять, — кивает Алехандро, чиркая спичкой. — Не дело, Вик, встречаться с двумя девушками одновременно.

— Знаю! — немного резко отвечаю деду, а потом продолжаю: — Как нашкодившего котёнка, старик приволок меня к дому и передал в руки отцу. Сам знаешь, Гаспар терпеть не может, когда по моей вине ему приходится краснеть. Вот он и взбеленился: отобрал мобильный, отключил интернет, да и меня посадил под домашний арест. Всё, что успел, это написать Рите «Прости». Но, Господи, если бы я только знал, что дальше всё закрутится с такой силой.

— Держи, — Алехандро ставит передо мной огромную кружку ароматного напитка, а сам садится напротив и ходит ладьёй. — Шах!